– Не видно было.
– Ну, я это…
– А я пойду, маленько дёрну, – говорит Винокур. И спрашивает, пританцовывая: – Плетиков дома?
– Я не видел.
– То одному-то… С ним уж давненько не встречались. Песни-то пели вчерась, слышал? – спрашивает Винокур.
– Слышал, – отвечает Коля.
– Дак это мы.
– Я догадался.
– Тока под утро с ним расстались. Луша не плакала?
– Навзрыд.
– Жалестно так, дак и заплачешь… Гы-гы, гы-гы… Ну, я почапал… Таисья дома, дак попрёт, – говорит Винокур.
– Попрёт, – соглашается Коля.
– Не горе, не беда… С весёлых начали, потом уж… тоска взяла нас, одолела. А одному мне будет много. И не открыть я не смогу, купил-то если…
– Да я… это…
– Купил, дак как, скажи, не распечатать? На стол поставить – и смотреть?.. Ага. Не горе, не беда… А не допить я не смогу, если открою… Не получается так, не выходит. Таисью надо обхитрить. На пару с другом как-нибудь обманем, и тот с похмелья – чё-нибудь придумат… Из дому, может, как-то выманю?.. Там духота. А на полянке – красота. Ну, здря ты, Коля.
– Я бы…
– Ладно.
Ушёл Винокур.
Как на шарнирах.
Воротами плетиковского дома вскоре хлопнул. Тихо пока – Таисья не шумит. Было бы слышно – голосистая.
Сидит Коля. На лавочке. У палисадника. А в палисаднике…
Растения.
Щебечут птицы.
Через улицу, наискосок, в огороде, лесник, Владимир Нестеров, ополовиненный зарод перемётывает в стог. Трудятся вместе с ним три деушки, его дочери. Володя в камуфляжном костюме, с закинутым на голову капюшоном, чтобы сенная труха за шиворот не сыпалась; девчонки – в белых платочках и в белых, как на подбор, мужских рубахах, выпущенных поверх штанов защитного цвета. Подскребают, поправляют.
Девчонки славные, Володе повезло.
Вспомнилось Коле, как они когда-то – он, мать и отец – ходили на покос. Как под берёзой, отдыхая, пили чай возле костра, на обустроенном отцом уютном таборе… как мать с отцом вели беседу.
Всгрустнулось Коле.
Теперь Коля в одиночку сено заготавливает, будто бобыль, – и на Лушиных овец, а тем немало сена надо в зиму, и на материну корову – та от неё избавиться никак не хочет. И никого не нанимает Коля. Вручную косит. Луша, конечно, помогает – грести, ворочать и метать.
Вроде и в теле, но… сноровистая.
Пришла Луша. Как она шла, Коля следил. Шла – как гусыня. Принесла – в одной авоське пять буханок хлеба, в другой – полсотни пачек папирос, два куска хозяйственного мыла и бутылку с постным маслом.
– Купила? – спрашивает Коля, хоть и видит, что купила.
– Купила, – отвечает Луша, хоть и знает, что он, Коля, видит, что она купила, а спрашивает
