— Выходит, под твоим началом про сон и думать забудь?
— Это уж когда как. Ты ведь небось знаешь, что уголь и по ночам жгут?
— Такую премудрость даже я знаю.
— Вот видишь! А теперешний мой напарник… я таких стариков не встречал. Ему только в сторожах и место: дрыхнуть горазд, всех воров проспит, хоть самого на телегу грузи вместе с тем добром, что он караулить приставлен. Ладно, это бы еще полбеды. Но ведь он, даже когда не спит, палец о палец не ударит. А тут и всех-то делов: подсыпал лопату-другую в том месте, где огонь пробился, и заваливайся опять на боковую. Но этому и заваливаться без надобности, коли он не поднимался.
— Вот что, — раздраженно проговорил чужак, — лучше уж ты не бери меня в напарники.
— Да погоди ты, не ершись попусту! Никакой я тебе не начальник, ты что, шуток не понимаешь? По ночам за углем буду присматривать я, а ты спи себе. Но уж зато утром я хочу спать спокойно и знать, что ты не подведешь. На таких условиях согласен?
— Сказано тебе: самовольно я никуда ни ногой. Пошлют — пойду.
— Неужто я тебя не уломал? По-моему, все проще простого: ночь дежурю я, с утра до полудня — ты. После обеда вместе едем в лес за дровами.
Чужак молча пожал плечами.
— Вскрываем кучу под вечер, аккурат и похолодает, да и в потемках лучше видно, ежели где еще головешки тлеют. Новые кучи я обычно закладываю по понедельникам. Ну как, согласен?
Незнакомец молчал.
— Давай попробуем. Если мы с тобой не уживемся, должность караульщика от тебя никуда не уйдет. А углежогам платят больше.
— Я не против.
Мишка сощурил глаза. Устав стоять на коленях, он опять присел на корточки; склонил голову набок, отчего его изжелта-седая, прокуренная борода встала торчком.
— Дрова пилить умеешь? — принялся он испытывать будущего напарника.
Незнакомец ворошил веткой костер.
— Тебя спрашивают: пилить-то любишь?
— Нет!
— Тогда все в порядке! — рассмеялся Мишка. — Потому как и я не люблю. Ну прямо нож острый. Вся моя натура работе противится, а вспомнить, я два дня кряду отродясь не отдыхал. Вот так-то, брат. Трудиться — трудись, да смотри не надорвись, — певуче произнес он.
Незнакомец кивнул и улыбнулся.
— Договорились! — подвел черту старик. Он снова вытащил из кармана гимнастерки нарезанную бумагу и из-за неудобной позы с трудом втиснул руку в карман штанов. Они закурили по новой.
— Семья-то есть у тебя?
Незнакомец словно не слышал вопроса.
— Я имею в виду: дома у тебя, на родине. Жена, сын-дочь имеются?
Чужак уставился перед собой не мигая, точно желал проникнуть взглядом в раскаленные недра земли.
