Возвратившись через час, дамы пили чай, потом Клодина подошла к роялю, а герцогиня, лежа на кушетке, слушала… Сзади у окна сидела старая фрейлина и следила за каждым движением своей повелительницы.
Прекрасный голос Клодины наполнял уже темнеющую комнату, она поставила перед собой ноты, но не нуждалась в них, песня лилась за песней. Она пела с грустным наслаждением – дорогой инструмент, на котором она аккомпанировала себе, занимал то же самое место, где некогда стоял ее собственный. Безоблачное счастье ее юности живо воскресло перед ней: она почти невольно пела любимые песни Иоахима.
Вдруг тихо и печально прозвучал голос герцогини: «Адальберт, я знала, что ты придешь!» Клодина поднялась и увидела высокую фигуру герцога, склонившегося, чтобы поцеловать руку жены. Она поклонилась и оперлась на спинку стула, словно нуждалась в поддержке.
– Продолжайте петь, фрейлейн фон Герольд, – попросил герцог, – уже давно я не имел удовольствия слушать ваше пение.
Он сел в тени, рядом с женой, спиной к окну. Клодина не видела его лица, но знала, что на нее падал последний розовый вечерний свет, и еще больше смутилась… Она старалась успокоиться. Но когда начала петь, голос ее зазвучал тускло и бессильно, как будто судорога свела ей горло. Она извинилась и встала.
– Как странно! – сказала герцогиня. – Вы раньше были подвержены этому, милая Клодина?
– Никогда, ваше высочество, – откровенно ответила она.
– Бывают такие нервные волнения, – спокойно заметил герцог. – Может быть, ты слишком утомила фрейлейн?
– О, вполне возможно… Простите, дорогая Клодина, и отдохните! – воскликнула герцогиня и указала девушке на низкое сиденье возле себя, с которого только что встал герцог, начавший ходить взад и вперед неслышными шагами. – Сядьте, пожалуйста, так, чтобы я видела ваше лицо, – попросила она. – Действительно, вы побледнели, но теперь краски возвращаются… Боже, я готова подумать, что вы испуганы внезапным появлением герцога… Адальберт! – воскликнула она, повернувшись, так как он стоял позади нее. – Ты виноват в этом… О, злой человек, какие плохие поступки ты делаешь!
Клодина невольно подняла глаза и тотчас опустила их, смертельно испуганная: она снова встретила горящий взгляд, устремленный к ней через голову жены. Но совершенно спокойный голос проговорил:
– Это очень огорчает меня, милостивая государыня, хотя я не могу себе представить, чтобы мое появление было чем-нибудь страшным или необычным. Я…
