Переубедить мою российскую тещу ни в чем не возможно. Даже при наличии самых верных аргументов.
Теща выдает истины с уверенностью тепловоза.
— Америка навезла вам солдат НАТО!
— Где?
— Везде, вон они, ходят по улице!
— Да где же?
— Да вон же, в рыжих ботинках!
— Так это наши!
— Конечно, ваши, сейчас все НАТОвские — все ваши!
— Да это наша форма, вот, на сайте Министерства Обороны Украины, фото новой украинской военной формы.
— И что?
— Как — что? Она не похожа на форму НАТО! Вот, в интернете фото НАТОвской формы, она другая.
— Да в ваших интернетах можно что угодно нарисовать!
Спорить бесполезно. Эти убеждения невозможно разбить аргументами, потому что на убеждениях они не держатся, только на вере.
Я давно не спорю. Я довожу убеждения до абсурда.
Например,
собираюсь на работу, надеваю камуфлированные брюки, шнурую высокие бундесверовские ботинки. Просто военная форма очень практична для работы, в ней удобно лазить по кладбищам между могил на промерах. И ботинкам уже года четыре, и брюкам где-то столько же.
— Какой ты весь военный, — замечает теща в коридоре.
— Конечно, — отвечаю. — Сегодня ведь второе число, а у меня фамилия на букву Б.
— И что?
— Так у нас всё мужское население обязали проходить военную подготовку. Обязательные курсы самообороны. Раз в месяц. У меня фамилия на Б, вторая буква в алфавите, значит, у всех мужчин с фамилией на Б день сборов — 2-е число каждого месяца. Третьего числа — все с фамилией на В, потом на Г, ну, и так далее.
Теща кивает.
Придуманный мною абсурд не вызывает у неё никаких сомнений.
Как и солдаты НАТО на улицах Киева, в украинской форме, с простыми украинскими лицами и полтавским говором.
По рассказам тети Клавы, на колхозное поле воровать колоски ходила моя бабушка.
Бабушка говорила:
— Тебя, Клава, застрелят, с кем дети останутся? А меня что, меня не застрелят, меня Бог бережет.
Шел тогда моей бабушке тридцатый год. Мужа НКВД-шники увезли куда-то на край земли в «столыпинском» вагоне. Ребенок после короткого и жестокого следствия родился мертвым.
Терять, кроме жизни, было нечего.
А кошек готовить бабушку еще в Питере в революцию научила родная тетка. Готовить, собственно, кошку было не сложнее кролика. Труднее оказалось убить животное. Но тетка научила. Они вдвоем с бабушкой ловили кошку, потом засовывали её в мешок, тетка сквозь мешковину нащупывала голову животного и била по ней молотком. Не открывая мешка. И била. И бабушку, еще девчонку, воспитанницу девичьего монастыря, тоже заставляла бить, молотком по невидимой за мешковиной кошачьей голове. Потом они отрезали голову и хвост, на ощупь, не вытаскивая кошку из мешка. А потом уже вынимали тело и разделывали. Без головы и хвоста кошка выглядела не страшно, как обыкновенная еда.
