Все остальные - оставались в акульем брюхе. И не дрожали руки у Лунцев, Азаматовых, Табаковых - у всех этих ученых палачей.
А почему не дрожали? Один ли "государственный наказ" давил на них? Или были еще какие-то, столь же неодолимые причины? Что вообще вело, руководило ими? В чем виновны, а в чем и не виновны, может быть, эти люди, ведь нельзя же все-таки лишь один крик вдогонку: "Палачи! Палачи! Палачи!"
"Пожалейте, люди, палачей!" - поет А.Галич.
Ну, не жалеть, положим, но разобраться все-таки, выслушать, посмотреть...
И когда вдумываешься, пытаешься понять их психологию, их, так сказать, побудительные мотивы, приходишь к выводу, что не все здесь просто.
Ну, во-первых, сама "ученая" концепция, сама трактовка шизофрении и в особенности учение о т.н. вяло текущей ее форме, весь этот симптоматический шаблон, созданный "психиатрическим Лысенко" - проф. Снежневским и иже с ним. Я не говорю здесь о всей порочности и ненаучности этих концепций, широко и авторитетно отвергаемых западной психиатрией, но ведь для советских врачей они, к сожалению, - практический базис и руководство к действию! И действительно, в этот широкий, расплывчатый (но в чем-то четкий, стройный для нашего, приученного к догматическим рамкам мышления) шаблон легко может быть втиснут любой случай нашего "инакомыслия", "свободолюбия", "правдолюбства" и т.п. "Нешаблонность мышления", "повышенный интерес к общественным и политическим проблемам", "склонность к конфликтным ситуациям", - вы только прислушайтесь к этим симптомным ярлыкам! А чуть дальше, уже следуют: "склонность к реформаторству", "бред правдоискательства", "бред оппозиции", "мания антикоммунизма" т.п., но ведь все это - из наших психиатрических характеристик, и все мы, конечно, больны, больны, больны.
Тем более, что вяло текущая шизофрения, как уверяет проф. Снежневский, в обычных условиях (о прекраснейшая способность!) может вообще никак не проявляться.
И врачи-исполнители, диагносты - сбиты, обескуражены; они, естественно, не могут не поставить диагноза там, где он налицо.
Большую помощь им оказываем мы сами. Да, я не оговорился. Вторым, и очень существенным фактором для признания нас - здоровых - психами является собственное наше поведение на следствии и экспертизе, наша, так сказать, психологическая модель.
Конечно, эта "модель" является полной противоположностью той привычной, понятной уголовной модели, с которой врачи института чаще всего имеют дело. Те люди понятны, конечно же, - они стучатся сюда, сюда. Они знают, чего хотят, доверчивы, откровенны, смотрят врачам в рот, не спорят, не бунтуют, не качают прав... В общем, это хоть и преступная, но материалистическая, человеческая, как говорили в недавнюю старину "социально-близкая" психология. Вот ее-то и имел в виду П.Григоренко, говоря о Маргарите Феликсовне, об отсутствии контакта с нею. "Я взглянул на нее и понял, что для нее любой мой ответ бесполезен, что для нее человек, идущий на материальные жертвы, невменяем, какими бы высокими побуждениями он ни руководствовался при этом".
