, как вы любите говорить, и очень справедливо. Ваши документы — не менее фактичные, чем если бы были написаны собственноручно королевским советником Титоном. А эти последние могли оказаться совершенно поддельными в смысле фактов, если предположить, что графиня подарила также и ему маленький бриллиантик на память. На основании «подлинных» документов этого рода пишутся целые истории, и вовсе не потому, что свято верят в подлинность сообщаемых в них фактов, а потому что сам по себе документ считается фактом, т. е. факт здесь совпадает с бумагой, на которой он выведен.
С точки зрения философской можно было бы сказать, что всë есть конструкция, в том числе и так называемая «объективная реальность», а не только «историческая», моделируемая и ремоделируемая в соответствии с теми или иными интересами, которые делают ее похожей на шутовскую гримасу. Так что, вы с полным правом можете сказать, что эти ваши документы есть самые настоящие, а все другие — поддельные. С точки зрения формальной эта мозаика из документов самого разного рода — отрывки из мемуаров, протоколов, газетных статей, письма — создают иллюзию (это слово для меня имеет больший смысл, чем «реальность») серии различаемых моментов в неразличимом потоке событий. Эти моменты — как островки посреди однообразной и монотонной воды-реальности. У индусов, с которыми мне не раз пришлось беседовать и от которых происходят многие мои алхимические и прочие познания, вода является символом майи-нереальности.
Сплошные повествования меня утомляют, существенные моменты в них почти теряются. А уж об этих эпических потоках и говорить не приходится! В них вообще ничего не различается: одна только поблескивающая муть, пока эта вода не остановится в каком-нибудь темном омуте, даже без чертей. Выбирая только документы, и притом только существенные их части («отрывки»), вы создаете мозаику, где каждый элемент ясно различается и имеет собственное значение, не смешиваясь в одну текущую и растекающуюся самсарическую массу. Это вовсе не означает, что элементы-события, как монады, остаются никак не связанными между собой. Эти связи как раз очень точно и резко обозначены именно в силу выделенности монад-элементов.
Возьмем, к примеру, графиню. Ее очертания даны очень резко, как срез на бриллианте, в силу чего ее отношение ко всем другим персонажам, с которыми она входит в соприкосновение, обозначены также очень резко и определенно: ненависть, ярость и т. п. Очень хороша сценка, когда она хватает светильник и бросает его в Калиостро, но при этом сама обжигается, кричит, кусается, как бешеная собака, что ее приходится связать, чтобы она не нанесла вреда себе и другим. Затем, когда ее прижигают, она даже вырывается из рук палачей. Симуляция ли это? Из документов выходит, что вроде бы да, но все же полной уверенности нет. Писец, составлявший протокол допросов и официальную докладную записку о фактах, которых он был свидетелем, не имел, слава Богу, времени размышлять на этот счет, хотя, понятно, не мог удержаться даже в минимальной степени от отношения к происходящему.
