Шесть человек, думала Хилари, едут вместе несколько часов, едут в разные места и с разными целями, чтобы по истечении этих нескольких часов разбежаться и больше, возможно, никогда не встретиться. Как-то она читала роман, действие которого строилось вокруг подобной темы и где прослеживались судьбы тоже шести разъехавшихся людей. Француз, представлялось ей, должно быть, в отпуске. Он выглядит очень усталым. Молодой американец, наверное, какой-нибудь студент. Эрикссон, возможно, едет наниматься на работу. Монахиня, несомненно, направляется в свой монастырь.
Хилари закрыла глаза и сразу же забыла о своих попутчиках. Она ломала голову, как и всю прошлую ночь, над полученными ею инструкциями. Ей придется вернуться в Англию! Это казалось безумием. А могло ли случиться так, что ей просто не поверили, что она не произнесла какого-то пароля или не представила условного предмета, как сделала бы настоящая Оливия? Хилари вздохнула и беспокойно пошевелилась. «Что ж, — успокаивала она себя, — больше того, что я делаю, сделать не могу. Если провалилась, значит, провалилась. По крайней мере, старалась, как могла».
Потом ей в голову пришла другая мысль. Анри Лорье признал естественным и неизбежным, что в Марокко за ней была установлена тщательная слежка. Было ли это следствием обезоруживающего подозрения? Быстрое возвращение миссис Беттертон в Англию будет расценено всеми как доказательство того, что летала она в Марокко не для того, чтобы «исчезнуть», как ее муж. Подозрения с нее будут сняты, она будет считаться bona fide[26] путешественницей.
Она полетит в Англию рейсом Эр-Франс через Париж… и, возможно, в Париже…
Ну да, конечно, в Париже! В Париже, где и исчез Томас Беттертон. Насколько легче было устроить его исчезновение именно там. Возможно, Том Беттертон никуда и не уезжал из Парижа. Возможно… Устав от бессмысленных предположений, Хилари уснула. Проснулась и в полудреме безразлично смотрела в журнал, который все еще держала в руках. Очнувшись окончательно ото сна, она заметила, что самолет снижается, совершая круги перед посадкой. Она взглянула на часы, они показывали, что предполагаемое время посадки еще не наступило. Более того, выглянув в иллюминатор, она не смогла различить внизу никаких признаков аэродрома.
На мгновение ее охватило смутное и тревожное предчувствие беды. Худой темноволосый француз встал, зевнул, потянулся и, выглянув в окно, сказал что-то по-французски, но Хилари не уловила, что именно. А Эрикссон перегнулся через проход и сказал:
