| На низких полночных тучах загорались красные точки, играли огненные блики, то надувались пузырями, то лопались, как волдыри после ожога, оставляя непреходящую боль. |
| It was the furnaces. | То были шахтные печи. |
| At first they fascinated Connie with a sort of horror; she felt she was living underground. | Поначалу они завораживали и пугали Конни, ей казалось, что она живет в преисподней. |
| Then she got used to them. | Но обвыклась. |
| And in the morning it rained. | Почти каждое утро встречало ее нудным дождем. |
| Clifford professed to like Wragby better than London. | Клиффорд же во всеуслышанье заявлял, что Рагби ему больше по душе, нежели Лондон. |
| This country had a grim will of its own, and the people had guts. | В этом краю таилась своя угрюмая сила, жили крепкие, с характером, люди. |
| Connie wondered what else they had: certainly neither eyes nor minds. | А что еще, кроме характера, есть у этих людей, думала Конни. Ничего. |
| The people were as haggard, shapeless, and dreary as the countryside, and as unfriendly. | Пустые глаза, пустые головы. Люди под стать своей земле: изможденные, мрачные, безобразные, недружелюбные. |
| Only there was something in their deep-mouthed slurring of the dialect, and the thresh-thresh of their hob-nailed pit-boots as they trailed home in gangs on the asphalt from work, that was terrible and a bit mysterious. | А еще таилась страшная неразгаданность и в гортанном их говоре, и в шарканье тяжелых башмаков с подковками, когда тянулись по асфальтовой дороге с работы группы шахтеров. |
| There had been no welcome home for the young squire, no festivities, no deputation, not even a single flower. | Ни торжественной встречи, ни празднества по случаю возвращения молодого хозяина селяне не устроили. Никто не пришел приветить его, не принес цветов. |
| Only a dank ride in a motor-car up a dark, damp drive, burrowing through gloomy trees, out to the slope of the park where grey damp sheep were feeding, to the knoll where the house spread its dark brown facade, and the housekeeper and her husband were hovering, like unsure tenants on the face of the earth, ready to stammer a welcome. | И пришлось уныло трястись в машине под дождем по мокрой, темной, обсаженной угрюмыми деревцами аллее; на холме, где начинался парк, паслись овцы; чуть выше раскинулась мрачная усадьба. У подъезда, как загостившиеся и в доме, и на земле постояльцы, робко переминались с ноги на ногу экономка и ее супруг, готовясь произнести кургузое приветствие. |
