— Ты хочешь сказать, что меня «выводит в люди» Зиновьев? — это был уже полный бред. Зиновьев — один из немногих вождей, с кем Кравцов вообще не пересекался. Нигде и никогда.
— Нет. Не хочу. Это тебе кто про Гусева сказал?
— Зейбот.
— Он пошутил… Кстати, знаешь, с завтрашнего дня он начальник управления.
— А…
— Не знаю, но Драбкин никогда человеком Зиновьева не был. Он сам по себе фигура и «примыкает» крайне редко и неохотно…
— Так… — задумался Кравцов, почувствовавший вдруг, что в словах старого друга — пожалуй, все-таки друга, а не знакомого, — кое-что есть. — А Лашевич, по-твоему, в эту схему укладывается?
— Правильно мыслите, товарищ, — усмехнулся Семенов. — Лашевич, как раз, следующий по списку. Я его просто озвучить не успел.
— Значит, Троцкий?
С чего ты взял? — удивился Георгий. — Фрунзе сам по себе, да и Склянского я бы человеком Троцкого не назвал. Сторонники, может быть. Но никак не клевреты.
«И в самом деле, какой год на дворе? Московских процессов еще не было… и Левая оппозиция едва только проклюнулась… Они все еще не троцкисты, а самостоятельные политические фигуры…»
— А мне, тогда, почему не сказали? — спросил он вслух.
— А ты уверен, что не сказали? — прищурился Семенов.
Вопрос своевременный. Интересный вопрос, и прямо по существу. Особенно, если вспомнить разговоры Кравцова с Фрунзе и Гусевым. Имелся в них некий своеобычный контекст, но и подтекст, похоже, присутствовал. И совсем не тот, как кажется, о котором подумал тогда Макс. Да и Лонгва на что-то такое намекал…
«Намекал… Вот только, оно мне надо?»
И это тоже хороший вопрос. Правильный. Уместный. Однако сделанного не воротишь. А Кравцов, как ни крути, уже вписался в пейзаж так, что и захочешь — вымарывать замучаешься.
5
«Сделанного не воротишь!» — но успокоить себя не получалось. В висках трезвонили колокола — чисто светлое воскресенье, — и сон не шел, хоть убей.
«Что наша жизнь? — вопрос, разумеется, риторический, так как ответ известен со времен Пушкина. — Игра!»
Или это Модест Чайковский в либретто для «Пиковой дамы» Александра Сергеевича подправил?
«Сыграть по крупному?» — вероятность «выигрыша» представлялась сейчас значительно отличной от нуля, знать бы, какой она ему покажется, когда за него возьмутся «черти» Феликса Эдмундовича.
«Или не возьмутся… Или сами лицом к стене встанут…»
Н-да, бодался теленок с дубом…
Но мысли не уходили, и сердце не знало покоя.
«До сих пор, — думал Кравцов, пытаясь понять, что же ему теперь со всем „
