Крымская весна | страница 46
Печальные мысли как туман. Взошло солнце – и они рассеялись. На улице 22 градуса. Я расхрабрился и съездил в Севастополь – повез книжки. На въезде стоит блокпост. С российским паспортом меня пропустили без всяких проблем. У меня, оказывается, «московский акцент». Услышали говор – улыбаются: «Вы из России! Вот бы нам бы такого президента, как ваш Путин!»
Насте бы тоже такого, как Путин – чтобы не пил!..
По поводу «акцента»: натурализоваться здесь просто невозможно! А еще в Крыму специфическая лексика. Вот тебе три простых вопроса, ответы на которые знает каждый крымчанин:
Что такое соус? Что такое гольф? Что такое пайта?
Так вот, «соус» – это у них то, что у нас называется «рагу».
«Гольф» – то же, что у нас водолазка. А загадочная «пайта» – это просто толстовка.
Маршрутки называются исключительно «рафиками», будь они хоть мерседесы. Это в Ялте. А в Севастополе они называются вообще феноменально: «топики»!
Гривну – то ли по советской привычке, то ли из подспудного русского патриотизма – во всех городах Крыма называют рублем. «Скучно» произносят именно как «ску[ч]но», а не «ску[ш]но», «Бог» говорят как «Бок». А простого русского слова «ёптыть» решительно не понимают!
Если ялтинцы напуганы и растеряны, то в севастопольцах чувствуется решительность. Город они не отдадут! Одни уже пытались забрать – те, что хотели Севастополь переименовать в Теодорусхаффен, а Крым – в Готландию. А в сорок четвертом драпали с Херсонеса так, что только пятки сверкали!
Правда, оставили они после себя одни руины. Героический город был практически стерт с лица Земли. Из 130 000 жителей осталось меньше тысячи. Из них – всего несколько десятков детей!
В сорок пятом во время Ялтинской конференции Севастополь посетил Рузвельт. Вернувшись в Ливадию, он доложил Сталину, что этот город надо восстанавливать пятьдесят лет – и то, если США помогут. Проще построить новый! Такие планы, кстати, были – перенести Севастополь в район Камышовой бухты, а руины сохранить как памятник войны. Но Сталин сказал: восстановить на прежнем месте! Видимо, задел его амер за живое!
Первый в мире крестьянский санаторий. Ливадия, 1931 г.
Кстати, Рузвельт вряд ли подозревал в те дни, что проживает он не в личных сталинских апартаментах, а в здании, где до войны отдыхали… крестьяне. Самое интересное, что спустя всего год после окончания войны, когда страна еще лежала в руинах, в Ливадии вновь открыли санаторий для тружеников сельского хозяйства. Так «вождь и тиран» обеспечивал конституционное право граждан на отдых. А освободивший страну от культа личности Хрущев тотчас же «вернул» Ливадию правящей верхушке.
