| Дом был гробницей, в его руинах лежали похороненные нами страдания и страх. |
| There would be no resurrection. | Воскрешения из мертвых не будет. |
| When I thought of Manderley in my waking hours I would not be bitter. | Теперь, думая о Мэндерли наяву, я не стану испытывать горечи. |
| I should think of it as it might have been, could I have lived there without fear. | Я буду думать о том, как бы все могло быть, если бы я была способна жить там без страха. |
| I should remember the rose-garden in summer, and the birds that sang at dawn. | Буду вспоминать розарий летом и птиц, поющих на заре. |
| Tea under the chestnut tree, and the murmur of the sea coming up to us from the lawns below. | Чай под каштаном и рокот моря, доносившийся до нас снизу, из-за лужаек. |
| I would think of the blown lilac, and the Happy Valley. | Я буду думать о цветущей сирени и о Счастливой Долине. |
| These things were permanent, they could not be dissolved. | О том, что нетленно, что не может исчезнуть. |
| They were memories that cannot hurt. | Эти воспоминания не причинят мне боли. |
| All this I resolved in my dream, while the clouds lay across the face of the moon, for like most sleepers I knew that I dreamed. | Все это я решила во сне, в то время, как тучи заслонили лик луны, ибо - как большинство спящих - я знала, что вижу сон, что все это мне только снится. |
| In reality I lay many hundred miles away in an alien land, and would wake, before many seconds had passed, in the bare little hotel bedroom, comforting in its very lack of atmosphere. | В действительности я лежала в постели в чужой стране, в тысяче миль оттуда, и через несколько секунд проснусь в небольшом пустом гостиничном номере, в самой безликости которого есть покой. |
| I would sigh a moment, stretch myself and turn, and opening my eyes, be bewildered at that glittering sun, that hard, clean sky, so different from the soft moonlight of my dream. | Я вздохну, потянусь, перевернусь на другой бок и, открыв глаза, не пойму в первый миг, почему так сверкает солнце, так беспощадно ярка синь неба, столь непохожего на освещенное мягким светом луны небо моего сна. |
| The day would lie before us both, long no doubt, and uneventful, but fraught with a certain stillness, a dear tranquillity we had not known before. | День, ждущий нас, будет долог и однообразен, не спорю, но зато преисполненный умиротворения, дорогой для нас безмятежности, ранее неведомой нам. |
