Когда, по расчетам Гожо, до Речицы было уже совсем близко, пошёл снег. Первый в этом году. Он таял не сразу, а ложился тонким режуще-холодным слоем на землю, постепенно превращая её в жидкую липкую грязь. Идти стало совсем невыносимо.
— Давай отдохнём, — попросила Баська, хотя до обычной остановки было ещё часа два, но Гожо останавливаться не хотел: кто знает, сколько ещё продолжится снегопад. Так и замёрзнуть недолго. Он покачал головой и сказал:
— Нет, отдых ещё не скоро, ведь мы отдыхаем примерно в полдень, а сейчас ещё утро.
На самом деле, нельзя было понять, какое время дня настало, всё вокруг мельтешило сырыми снежинками, серое небо сливалось с серой водой и землёй. Но Баська не возражала. Она уже начала замерзать на ходу. Гожо пытался растормошить её, может быть — разозлить, и попытался поддразнить, называя нежной барышней, которая испугалась снега. Но Баська посмотрела на него такими глазами, не выражающими ничего, кроме усталости, что он осёкся и замолчал.
Вскоре дорога, по которой они шли, разделилась. Правая, более широкая её часть отклонялась от берега под острым углом, а левая продолжала идти вдоль реки, повторяя её изгибы. Гожо решил повернуть направо, рассудив, что к городу ездят больше. Они прошли по ней около часа, и он уже начал сомневаться, правильно ли определил расстояние до Речицы. Он подумывал, не развести ли костёр, чтобы хоть немного согреться, но в это время впереди показалась какая-то тёмная масса. Это была городская стена. Они дошли. Если бы это был конец путешествия! Предстояло ещё разыскать нужный дом.
* * *
У городских ворот жил в небольшом домике привратник — старый, но ещё вполне бодрый человек. Когда он увидел в окно двоих прохожих, присевших у его двери, он рассердился. Когда же, приглядевшись, понял, что это цыгане, рассердился ещё больше — цыган в городе не любили. Он вышел из дома с грозным видом, чтобы прогнать непрошенных визитёров, но, рассмотрев их вблизи, не смог ничего сказать, только стоял и молча смотрел на них. В таком плачевном состоянии цыгане ему ещё не попадались. Они могли быть грязными, наглыми, но эти двое сидели перед ним под падающим снегом босыми, хотя на женщине были чулки. Да что там! Какая женщина? На него серьёзно и обречённо смотрела девчонка. Молодой мужчина, обнимавший её за плечи, тоже взглянул на хозяина домика.
— Мы сейчас уйдём, не волнуйтесь. Нам ничего не нужно. Только передохнём и пойдём.
Привратник, хоть и с трудом, но понял его. А, разобрав, что сказал мужчина, удивился ещё больше. Во-первых, он никогда не видел цыган, которым ничего не было нужно, да и не слыхал о таких. А во-вторых, он понял, что говорил мужчина по-русски. Этот язык привратнику был слегка знаком. Поэтому-то он и понял, о чём речь. Помолчав ещё немного, он спросил:
