Словно в потоке слов Лили Колин продрейфовал рядом с ней к дверям, где каким-то образом материализовался его отец, а затем обнаружил себя уже в полумраке кареты.
– Последнее время я не высыпаюсь, – пояснил он отцу, фигура которого слегка расплывалась перед глазами. – Но сегодня у меня был замечательный вечер.
– Рад за тебя, – каким-то печальным голосом отозвался сэр Гриффин.
На что Колин счел нужным добавить:
– Потому что я столько танцевал… И еще из-за Лили.
– Из-за Лили?
Отец вроде как в чем-то сомневался, поэтому Колин принялся разъяснять:
– Когда она рядом, и мы танцуем, и от нее благоухает розами, я ни о чем не задумываюсь. Она для меня как тонизирующее средство. – Взмахнув рукой, он нечаянно ударил по стенке кареты.
Отец положил свою теплую и сильную ладонь ему на колено.
– Я люблю тебя, Колин. Мы все любим тебя.
К чему он это сказал?..
Колин хотел было спросить об этом, но выпитое шампанское ударило ему в голову, и он завалился в угол кареты.
В конце концов воспоминания все же проникли в его сновидения. Но, проснувшись, Колин не забыл, что именно Лили прогнала их прочь.
На следующее утро Лили с сияющими глазами сообщила Грейс, что на вчерашнем балу появился и Колин. Он спрашивал о Грейс, но никто не знал, где она, а потом уже мать сказала ему, что у старшей дочери разболелась голова, и он ответил, что ему печально это слышать.
А еще Колин просил передать, что ему очень дороги письма Грейс.
Именно тогда Грейс и решила, что писать больше не будет.
Тем же утром Колин нанес им визит, но Грейс даже не вышла из своей комнаты. Заглянув к ней, Лили сообщила, что Колин везет ее на прогулку в парк. Не желает ли и она к ним присоединиться?
Грейс, испытывающая одновременно и любовь, и гнев, и мучение, мотнула головой.
– Я занимаюсь живописью, – ответила она. – Ты же знаешь, я делаю это каждое утро.
– Неужели ты не хочешь увидеться с ним после всех твоих писем? – удивилась Лили. – Я думала, тебе не терпится поприветствовать его. Ты знаешь, Колин стал еще привлекательнее, уж поверь мне. Вчера он был такой забавный, когда немного перебрал с шампанским. Я его непременно подразню насчет этого.
А уже вечером, после ужина (Грейс поела у себя в комнате), к ней зашла мать и, приобняв, спросила:
– Девочка моя, ты уверена, что не хочешь поздороваться с Колином? Мне кажется, его это приводит в некоторое замешательство, принимая во внимание все те письма, что ты ему написала. Завтра утром он опять к нам приедет.
