– Ничего подобного, – выдохнула Фиби, разрываемая между желанием быть правдивой и стремлением стать той женщиной, которую он хотел.
– Совсем неудивительно, что ты не могла четырнадцать лет дожидаться моего возвращения.
– Да нет же… – попыталась возразить она.
– Молчи!
Голос Гриффина был бархатно-повелительным, и Фиби подчинилась, с восторгом ощущая, как его язык оставляет искрящиеся дорожки на ее коже. Он целовал ее, пока она не стала извиваться, вцепившись ему в плечи, а потом неожиданно прикусил мочку ее уха. Фиби вскрикнула, охваченная пламенем, и уже не могла удержать рвущиеся наружу слова.
– Я хочу тебя! – чуть ли не всхлипнула она. – Я хочу, чтобы ты…
Протянув руку, Гриффин распахнул дверь.
– Где моя спальня?
– Четвертая дверь налево, – сообщила Фиби, не переставая целовать его лицо.
Гриффин, видимо, совсем позабыл про свое ранение, пока вел ее по темному коридору, не отрывая при этом от нее своих губ. Каким-то образом они миновали дверь, и Фиби обнаружила себя уже сидящей на кровати и наблюдавшей, как он снимает с себя одежду.
Созерцание раздевающегося мужчины завораживало.
– Тебе нравится то, что ты видишь? – поинтересовался Гриффин, продолжая разоблачаться.
Фиби кивнула.
– Я тоже ближайшие пятьдесят лет намерен любоваться, как ты раздеваешься, – сказал он.
Еще остававшееся в ней внутреннее напряжение ослабло.
Перекладывая трость из руки в руку, Гриффин продолжал стягивать с себя одежду.
– Может, твоя нога будет не так болеть, если ты ляжешь? – произнесла она немного дрожащим голосом. – Хочешь, я помогу тебе раздеться?
Гриффин мотнул головой, между тем как его рубашка отлетела в сторону. Фиби ахнула. Именно такой она и представляла его грудь – с выпуклыми мускулами, обтянутыми золотистой кожей.
– Плавание в одежде весьма эффективное упражнение, – сообщил он. После чего нагнулся и с кряхтением принялся стягивать правый сапог.
Фиби вскочила на ноги.
– Я могу тебе помочь?
– Можешь, – усмехнулся Гриффин. – Если ты опустишься на колени, я покажу тебе, где именно мне требуется помощь.
Его смеющиеся глаза очень ясно говорили, чего бы ему от нее хотелось, и к обуви это не имело никакого отношения. К тому же сапоги были уже сняты, и Гриффин стал расстегивать пуговицы на бриджах.
Фиби засмеялась, несколько ошеломленная, и вернулась в кровать.
Через пару секунд Гриффин упал рядом с ней. Он был великолепен в своей наготе, со взъерошенными волосами и этим цветком под глазом, который только подчеркивал его ярко выраженную мужскую сущность.
