Ты давно, седеющий старик,
Укрываться облаком привык.
Но разгонит ветер облака —
Ты на солнце выставишь бока.
И зеленый радуется мир
Твоему величию, Хехцир.
Где багульник розовый примят,
Сосны над ручьями зашумят.
В дубняке сойдутся в табуны.
Черные лесные кабаны…
У пяты твоей издалека
Грозная проносится река.
Ты из-под нахмуренных бровей
Наблюдаешь сумрачно за ней.
Там, на гребне утренней волны,
Ты видал Хабарова челны,
Рыбаков с трезубцами в руках,
Осетров, что бились на крюках,
Редкие шатры на берегу,
За шатрами — дальнюю тайгу,
Дикаря скуластого костер,
Что над лесом космы распростер.
Древние могильные холмы,
Веющие холодом из тьмы…
Ты скажи, неласковый старик,
Для чего ты прятаться привык,
Кутаться в туманы по утрам,
Непокорный бурям и ветрам?
Я смотрел-смотрел из темноты
На твои гранитные черты,
И до слуха быстрая река
Донесла мне слово старика:
«Для того я прячусь целый век,
Чтоб не знал, не ведал человек,
Как до седины я сохранил
Тайну человеческих могил…»
Видно — и страшна и велика
Вековая тайна старика.
