-- Типчик-то с виду приличный, -- размножая портрет на ксероксе, отметил Валентин Степанович Совцов, слывший легендой приволжской криминалистики.
Это был абсолютно лысый человек худощавого телосложения, никогда не расстававшийся со своими видавшими виды очками, хотя одно из стекол треснуло еще несколько лет назад. Тогда Совцов в очередной раз надрался до чертиков и элементарно упал физиономией в асфальт. Одно время криминалист пытался кодироваться, даже в санаторий ездил, где целый месяц жил без спиртного, но в итоге не выдержал, плюнул на все виды лечения и снова принялся за старое.
-- Вот такие приличные с виду и становятся серийными убийцами, -- добавил дремавший до этого на стуле Леонченко. -- Вспомните Чикатило, всегда в очочках, при костюме...
-- Хм... Я попросил бы вас при мне не выражаться, товарищ следователь.
Все знали, что Совцов ненавидит, когда при нем упоминали имя Чикатило, потому что за глаза ему дали именно это прозвище, и он об этом прекрасно знал. Криминалист и в самом деле чем-то внешне напоминал знаменитого маньяка. Лысый и в очках, только что избегавший костюмов, и тем более никогда не одевавший галстуков, он не мог похвастаться тем, что женщины падали к его ногам, словно спелые груши. Впрочем, в отличие от знаменитого серийного убийцы, мальчики его совсем не привлекали, как и девушки, не достигшие совершеннолетия. Его всегда возмущало, если приходилось участвовать в расследовании дела об очередном педофиле. В том смысле, что эксперт предлагал таких моральных уродов сразу же кастрировать.
Но в целом характер Валентин Степанович имел добродушный, и если, что бывало крайне редко, он и выходил из себя, то через короткое время снова превращался в немного застенчивого, любящего повозиться с компьютером человека. Единственной его слабостью, как уже упоминалось, была 40-градусная злодейка, порой становившаяся причиной недельного запоя. Правда, начальство все же ценило Совцова и прощало ему этот грешок. Знали это и сотрудники угро с прокурорскими следаками, и частенько, чтобы подмазаться к местному Чикатило с какой-нибудь просьбой, приходили с поллитровкой в кармане.
-- Ладно, Степаныч, мир, -- поднял ладони вверх Леонченко. -- С меня причитается. Ты мне, кстати, распечатай отдельно десятка два портретов этого изверга. Так, на всякий случай.
-- Да на вас бумаги не напасешься, в самом деле! Привозите с собой что ли, а то ишь, взяли моду... Ладно, ладно, не кипятись, Витя, сейчас напечатаю я тебе твоего красавчика, как и просил, аж целых двадцать раз.
