Оттуда снова показалась та же рука, на сей раз державшая зеленое пластмассовое ведро, которое весело покачивалось на солнышке. Госпожа Де Билде крикнула что-то — мне, за закрытым окном, послышалось: «смеют зайцы, не теперь». На газон бросили метлу, затем несколько пластиковых бутылок с моющими средствами. Наконец из сарайчика вылез весь зад; он проделал это, совершив ряд коротких рывков, наподобие едущего задним ходом грузовика, водитель которого лишен полного обзора через наружные зеркала. Собака отпрыгнула назад и стала смотреть с безопасного расстояния, склонив голову набок.
Я дважды собственными глазами видел дочь госпожи Де Билде и помнил, что тело ее было изнурено избыточным весом, а лицо выпирало во все стороны, словно изнутри его надули насосом; кожа на лице болезненно лоснилась; казалось, к некоторым его участкам кровь никогда не приливает, но с ними соседствовали красные пятна и лиловые точки, будто вследствие избыточного давления кровь искала выхода и сосуды лопались.
Из глубины этого ландшафта, образованного кровавыми и бескровными пятнами, недоверчиво смотрели чересчур маленькие глазки; они прятались в складках жира, как прячутся в своих норах мелкие хищники, выскакивающие наружу лишь тогда, когда мимо пробегает что-то съедобное.
— Чешую выбалдеть… хватитвзаим, — доносился голос госпожи Де Билде снизу, из сада.
— Сестра турка, — отвечала ее дочь, утирая пот со лба. — Сестра турка локти мерить.
Я перебрался обратно на кровать и тяжело вздохнул: если я желаю разобрать хоть что-нибудь, надо спуститься вниз. Из кухни, через приоткрытую балконную дверь, можно подслушивать разговор в саду, оставаясь невидимым.
На мне были только трусы и футболка. Нетвердой походкой спускаясь по лестнице, я пытался вспомнить, как зовут дочь госпожи Де Билде. Какое-то жуткое имя, при звуках которого невольно стонешь от стыда за чужое убожество; я сунул руку во влажные трусы, взялся пальцами за член, нащупал в теплом и влажном то место, где мошонка прикреплялась к коже бедра, а потом понюхал руку.
— Тиция! — сказал я. — Нет… как-то иначе… Тирца! Нет, не так…
В висках стучало, я добрался до раковины в кухне и плеснул себе в лицо холодной воды. Потом тихонько приоткрыл балконную дверь.
— …моют полы под открытым краном… — послышался голос госпожи Де Билде, — а сами до глубокой ночи… избалованный дрянной мальчишка никакого внимания… такие вещи…
Я пошел обратно к крану и плеснул еще больше воды в лицо и в глаза.
