— Я не знаю такого высказывания, — заметила Лия. Сердце у нее колотилось, и она удивлялась, почему не уходит, а стоит тут, охваченная любопытством. — Я его не знаю, — повторила она.
— Наверное, не знаете. Этого нет в Ветхом Завете. И в Новом Завете тоже. Вот посмотрите, — сказал он, прежде чем Лия успела ответить, и указал на сверкающие мечи и рапиры, висевшие на стене. Среди них она заметила тяжелый на вид, украшенный драгоценными камнями ятаган с лезвием изогнутым, как молодой месяц. — Продавая эти стальные клинки, я, как алхимик, превращаю их в серебряную монету. Так что я в некотором роде — маг. Но однажды их острый блеск рассыплется в прах. Надвигается век пороха. Меч, а не ружье доказывает доблесть мужчины, но мечи под угрозой в этот год тысяча пятьсот шестьдесят седьмой от Рождества нашего Господа. Я говорю тысяча пятьсот шестьдесят седьмой, хотя для вас, конечно, — он хитро взглянул на Лию, — мир гораздо старше.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — нервно сказала Лия, думая, что она не мужчина и ее не интересуют сталь или порох. Ее глаза обратились к бирюзе, и мастер заметил это движение. Он взял кольцо.
Дочь мужчины вернулась к своему счетному столу, неся блюдо с фруктами, скатерть и нож. Она осторожно отодвинула стопки монет в сторону и расстелила скатерть. В это время надменный итальянец и его маленькая дочка, рассматривающая полки у дальней стены лавки, вернулись, чтобы снова поговорить с мастером, и Лия отступила назад. Глядя на кольцо с бирюзой в руке ремесленника, маленькая, одетая в золото девочка вдруг выскочила вперед и схватила его, потом бросилась к девочке, сидевшей в задней части лавки, и вручила ей кольцо.
— Скажи спасибо! — потребовала она.
Девочка молча взяла кольцо и положила его на стол рядом с собой. Так как малышка стояла, ожидая от нее благодарности, мастер прошел в глубь лавки и, хитро улыбаясь, положил кольцо себе на ладонь.
— Она должна благодарить тебя, маленькая senora doncella, за то, что принадлежит ей?
Лицо золотоволосой девочки вытянулось.
— Вот эти ларцы, — поспешно сказал ее отец. Он протянул мастеру три маленьких изящных ларца, сделанных из разных металлов. В одной руке он держал золотую и серебряную вещицы, а в другой — более толстую, казавшуюся гораздо более тяжелой. Судя по цвету, ларец был из свинца.
— Моей дочери они понравятся. — Мужчина осторожно поставил ларцы на пол перед собой и полез в карман. — Сколько просите?
— Ах, сеньор, это ведь только безделушки. Вы уже платите мне хорошую цену за клинки. — Господин начал было вытаскивать руку из кармана, но мастер поспешно добавил: — Две сотни мараведи
