Коржавин развернулся и пошел обратно.
— Или забыл что? — спросила навстречу дежурная.
— Мне бы Панкратова повидать, он где сейчас?
— Панкратов выехал в район, — дежурная все знала. — Будет только завтра. Приходите утром, прием в девять.
Коржавин ушел в гостиницу.
Наутро, в половине девятого, Коржавин пошел к Панкратову. Народ уже собрался в приемной. Коржавин не стал занимать очередь в коридоре, сел. Панкратова он видел в последний раз лет десять назад, когда тот жил еще в Сусловке, работая бригадиром животноводства. За это время Панкратов, побывав на многих должностях, прошел путь от колхозной конторы до кабинета с секретарем в приемной. «Черт знает, как к нему теперь обращаться, — подумал Коржавин. — Да помнит ли он меня?»
Без пяти девять в конце коридора показался Панкратов. Коржавин запомнил его в фуфайке, резиновых замазанных навозом сапогах, сейчас Панкратов был в костюме, нейлоновый плащ нес, перебросив через руку, и только на голове его, крупной голове с чугунным лысеющим лбом, по старой мужицкой привычке сидела кепка. И ничего другого не представлял Коржавин на этой голове — ни шляпы, ни берета, только вот эту приплюснутую кепку, которую Панкратов, видимо, забывает снять и в кабинете. Панкратов шел тяжело, большой, вислоплечий, ступал редко, и пол, казалось, прогибался под ним. Когда он почти подошел к приемной, Коржавин встал.
— Я к тебе, Яков Фомич, — сказал он негромко, чтобы не слышали в очереди.
— Что? — не поняв, задержал ход Панкратов. Он не любил, когда его останавливали в коридорах. — Вы записались на прием?
— Нет! — Коржавин чуть усмехнулся. — Не записался! Я думал, что сусловские идут вне очереди.
— Коржавин, что ли? — присмотрелся Панкратов. — Ты как здесь оказался? Ты же был где-то там.
— Был там, а теперь здесь. В Сусловке живу, с матерью.
— По делу или как?
— Попроведать, — засмеялся Коржавин.
— Зайдешь после всех, — нахмурился Панкратов и прошел в кабинет сквозь расступившуюся очередь.
Начался прием. Коржавин два раза выходил на улицу курить. Время шло. Когда последний посетитель вышел, Панкратов приоткрыл дверь.
— Заходи, — кивнул Коржавину. — И секретарше: — Я занят на полчаса, никого не пускать. Ну, здорово, — протянул он руку, закрыв дверь. — А то неудобно там, в коридоре. Садись, рассказывай, как живешь. Ты ведь учился где-то. Мать здорова?
Коржавин оглядывался. Кабинет в два окна, но, пожалуй, побольше, чем у Николина. Но портрет на стене один. Ряд стульев во всю длину стены, два стола. За одним Панкратов, на другом, поменьше, пара телефонов, бутылка минеральной воды.
