Чухнарь, у которого приступ алкогольного психоза сменился глубокой депрессией, сидел в ногах убитого Королькова, закатив глаза и склонив голову на грудь. Петренко стоял рядом, пытаясь его поднять.
Казах Ашимов подскочил к Петренко и, выпучив заплывшие глазки, затараторил:
— Тафаришт палкофник, генерал не пастрадала?
— Молись аллаху, на твое счастье не пострадал.
— Патшему мае, я здесь ни при чем.
Петренко устрашающе выпятил челюсть и, что есть силы, рявкнул:
— А кто сегодня дежурный?! Кто должен был проследить, чтоб генерала сопровождала охрана?
— Мине никто не предупредил. Тафаришт полкофник, я софсем не виновата.
— Не виновата, — передразнил Петренко. — Дежурный ты? Ты за все и отвечаешь!
Михалыч и Ашимов подхватили очумелого генерала под руки и потащили в кабинет начальника тюрьмы. Петренко шел следом за ними. Прапорщики и тюремный врач остались в камере.
Только глубокой ночью генерал Чухнарь пришел в себя. Первое, что он увидел, было аскетическое лицо полковника Петренка, склоненное над письменным столом.
Пробуждение генерала Петренко встретил театральным движением разведенных в разные стороны рук.
— Ну, слава Богу, я уже хотел к тебе вызывать доктора. И часто это у тебя, Мишка, бывает?
Чухнарь осоловело моргал глазами. Он что-то силися вспомнить, но изношенный старческий мозг информацию не воспроизводил.
— Чего бывает?.. Можно подумать, ты не пьешь?
Петренко дружески заулыбался.
— Я, Миша, конечно же пью, но, когда пьяный, во время перестройки людей не убиваю.
— Каких людей? — встревоженно встрепенулся генерал. — Чего ты там буровишь? А ну, давай выкладывай! — уже приказным тоном прикрикнул он.
— Ты, что, взаправду ничего не помнишь?
— Молчать! — что есть силы Чухнарь треснул кулаком по столу. — Я вам покажу, как из старшего по званию делать дурака!
Лицо полковника приняло хищное птичье выражение. Зловеще, медленной походкой он подошел к сидящему на тахте Чухнарю и сухим пальцем ткнул его в грудь.
— Ты на меня не ори, пес старый. Забыл, как в учебке мне сапоги чистил? Я и сейчас тебя враз уделаю.
Вновь почуяв гипнотическую силу этого человека, Чухнарь испуганно притих.
— Вчера ты затребовал показать камеру, в которой сидел сбежавший с Харасановым Корольков. Так вот, дорогуша Михаил Васильевич, при свидетелях ты застрелил двух заключенных — Зубова и Королькова. Упражняешься в стрельбе, старое быдло! Это тебе не тридцать седьмой год, загремишь как миленький под суд.
— П-п-п-а-дажди, Ванька… Не может быть… Я-я действительно ничего не помню.
