Антуан»
Он провел губами по мягкой щеке и жалобно попросил: «Пойдем, Конни, я так скучал, так
скучал…»
-Цветы, цветы, свежие цветы…- девчонка в заплатанном, шерстяном плаще приплясывала, ежась
от холода, стуча растоптанными башмаками по грязной мостовой.
Она взглянула на мужчин, что вышли из подъезда, и опять затянула: «Цветы, цветы, цветы для
дам…»
-Париж всегда останется Парижем, - хмыкнул Марат, проходя мимо. «Вы должны простить
мадемуазель Бенджаман, Донатьен, - Робеспьер взял бывшего маркиза под руку. «Она сегодня
долго позировала, у нее спектакль…, Обещаю, в следующий раз она будет приветливей».
-Не сомневаюсь, - де Сад, не отрывая взгляда от девчонки, облизал губы острым кончиком языка.
«Лет двенадцать, - понял он. «Самое то. Никто по ней плакать не будет, видно же, из трущоб».
Он обернулся и увидел охранника, что рассчитывался с девчонкой за белую розу, аккуратно
завернутую в тонкую бумагу. Де Сад поймал острый, колючий взгляд мужчины. Дождавшись, пока
тот вернется в подъезд, он сказал Робеспьеру: «Должен откланяться, Максимилиан. Мне надо
готовить речь для завтрашнего заседания». Они пожали друг другу руки. Де Сад увидел, как
девчонка, подхватив лоток - бежит к мосту, что вел на остров Ситэ.
Он помахал Робеспьеру и Марату, что заворачивали за угол, и быстро пошел за ней.
Элиза заглянула в булочную. Отсчитав медные монеты, девочка засунула себе под мышку свежий
багет. «Держи, - хозяин протянул ей профитроль, - от заведения. Как отец-то? - он улыбнулся.
-Уже лучше, - Элиза облизала пальцы. Девочка вприпрыжку побежала к дому по узкой, темной, -
уже вечерело, - улице. «Седельщик Жан Фурье, - повторяла про себя она. «Мари Фурье,
поденщица. Элиза Фурье». Даже проснувшись ночью, девочка бы могла повторить это без
запинки.
Паспорта написала мать, - Элиза помнила, как она сидела за столом в их каморке, осторожно
капая теплым воском на бумагу, прикладывая печати. Отец спал, Элиза, устроившись с ногами в
старом кресле - штопала чулки.
-А откуда печать? – спросила девочка. «Это копия, - рассеянно ответила мать, подув на свежие
чернила. «Дядя Теодор сделал, с оригинала, который месье Лавуазье, - женщина усмехнулась, -
позаимствовал на время в префектуре нашего округа. Сюда, конечно, с проверкой не придут, -
Марта повертела в руках печать и пробормотала: «В реку выброшу», - но так спокойней. Она
