Некоторое время они шли вперед. Иногда тропинка становилась совсем узкой и им приходилось передвигаться боком, иногда приходилось прыгать с плиты на плиту. В конце концов, госпожа Айни остановилась перед алтарем — каменным столом, изрезанным грубыми символами. В трещинках еще заметны были подтеки древней крови. Шацару нравилось думать, что оставь он здесь жертву, кровь вечно прибывала бы свежей.
Шацар и госпожа Айни опустились перед алтарем и обратили взгляды к пустоте наверху.
— Мать Тьма, прошу тебя благословить сына твоего, Шацара на исполнение воли твоей.
Они вместе стали твердить воззвания на языке их предков. Вихри дымной темноты внизу и вверху усилились. Шацару казалось, что в этой глухой темноте начинается шторм, будто что-то огромное заворочалось под ней. Он почувствовал знакомый холод того, что в детстве называл Мамой.
Амти проснулась сама и — совершенно разбитая. Они с Мелькартом вернулись домой, Адрамаут еще был во Дворе, Аштара дома тоже не наблюдалось. Мелькарт ушел в свою комнату, и Амти пришлось объясняться с Шайху. Закончилось все тем, что Амти разрыдалась, назвала его идиотом, только потому, что Шайху не понимал, что вообще произошло.
Амти очень разозлилась, потому что тоже не понимала. И потому что понятия не имела, жива ли Эли. Амти закрыла их комнату на ключ и рыдала довольно долго. Потом подумала, что надо умыться, а потом заснула. Когда Амти открыла глаза, за окном уже опустилась тяжелая, длинная зимняя ночь. Амти включила свет и, жмурясь от него, едва не разрыдалась снова. Потом выключила свет, отвесила себе хорошую пощечину и почувствовала себя значительно лучше.
Эли была жива, часть Амти просто знала это и все. Другая часть Амти предпочитала паниковать.
— План такой, — сказала Амти сама себе. — Адрамаут вернется, и мы все ему расскажем. Мелькарт расскажет. Это же он виноват. И мы все исправим, вернем Эли и узнаем, как избавиться от женщины-зверя. Вот так. И прекрати, наконец, разговаривать сама с собой. Тебе что настолько одиноко?
Амти помолчала, потом добавила:
— Тупая дура.
Женщина-зверь, женщина-зверь. И пропавшая Царица. И Шацар. Между ними всеми должна была быть связь.
Амти метнулась к телефону, стоявшему на тумбочке. На стареньком аппарате с заедающим диском Амти по памяти набрала номер, на который ей велел звонить Шацар. Она прекрасна знала его, ведь это был номер ее собственного телефона. Вернее, номер телефона в доме, который когда-то был ее. Прослушав несколько гудков и подумав, какая это глупость — звонить самой себе, Амти хотела было бросить трубку. Наверняка, это злая шутка Шацара. Однако, после пятого гудка Амти услышала его голос.
