И Кейт поймала себя на том, что отвечает ему чисто инстинктивно: кончиком языка поиграла с его языком. С каждым сладостным прикосновением желание спиралью поднималось откуда-то из глубин ее тела. Торн застонал и так крепко прижал ее к себе, что ей стало больно.
Когда поцелуй закончился, Кейт ощутила головокружение, а Торн упал на кровать без сознания.
– Нет! Нет…
Она приложила пальцы к его шее: пульс бился ровно, хоть и учащенно.
Надо действовать, и побыстрее.
Сначала мазь, потом – питье и, конечно, помолиться.
Все вопросы – потом.
Разжигая очаг, Кейт не переставала говорить:
– Не вздумай умереть! Я не позволю, даже если придется продать душу дьяволу. Слышишь?
Будь она проклята, если не вытащит из Торна все тайны! Ей нужны ответы на вопросы.
И ей нужен он.
Ему привиделся гигантский змей. Толстенный канат зловещей силы скользил по улицам и переулкам Лондона, извиваясь, полз садами и чащами Кента, потом, перевалив через невысокие круглые холмы Суссекса, двинулся дальше, на соленый запах океана. Он последовал за ним сюда, в этот старинный замок, где, проскользнув в дымоход башни, упал к нему на постель, обвился вокруг его руки раз, еще раз и еще.
И до боли стиснул.
«Дьявол меня забери!»
Было так больно, словно кости его рассыпались в прах. Потом привидевшийся змей, видимо, решил, что этой боли недостаточно, и устроился у него на груди. И каждый вдох превратился для Торна в сражение с немыслимой тяжестью, когда змей давил ему на ребра.
Охваченный болью, Торн бился с чешуйчатой тварью уже бог знает сколь времени, пока наконец змей не уполз во мрак. И едва ли не в то же мгновение Торн очнулся как от толчка.
Было темно, только в очаге светился огонь. Он не мог шевельнуться. Несмотря на все его старания, не удалось ни подтянуть ноги, ни приподняться, не сесть. Руки и ноги ему не подчинялись.
Уставившись глазами в потолок, он хватал ртом воздух. Струйка пота стекала со лба к уху. В комнате висел густой запах трав и жира.
Сколько времени прошло? Часы? Дни?
Торн слышал, как кто-то возится у очага.
– Кэти? – проскрежетал он.
Голос его был похож на скрежет, и она его не услышала. Поправляя огонь в очаге, Кейт тихо что-то напевала.
Торн закрыл глаза и вернулся памятью к тому, самому первому, дню. Он вошел в «Бык и цветок», а она как раз была там и пела.
Сначала он ее не узнал. Разве такое возможно? Кейт превратилась в женщину – ведь прошло двадцать лет с тех пор, когда он видел ее в последний раз, – и сидела к нему в профиль, но стороной, где не было родимого пятна. На его взгляд – взгляд бывалого вояки, – это была просто очаровательная девушка в белом, ангел с нежным голосом.
