Оно и видно, что «пажесса». Облачала она меня дрожащими лапками, будто мы только что воровали кур. Потом меня и мой доспех резво протащили через главный обеденный зал, до краёв полный народу с бойцовскими ухватками.
И повели через пустынный Бликсен за ворота прямо на ярмарочный луг — окружённый копьями, поставленными торчком, и густой толпой местных. Гвалт стоял похуже, чем на былом торжище.
На одном конце неправильного овала — я. На другом, с солнышком за плечами, — он. Даже не поприветствовал, врос в седло гора горой. Посередине и с краю — приз в лице Гвен, на богатырском фоне особо тощенькой и невзрачной. Стёганый жилет с наплечниками, трико, тупоносые туфли вроде лапок — чисто муравей, как только в талии не переломится.
Затрубили фанфары или ещё что.
— На втором сигнале пригибайтесь к седлу, — зычно крикнул герольд. — На третьем — съезжайтесь.
Ещё одна трель, хлёсткая, будто выстрел стартового пистолета. Я буквально лёг на седло, упершись в стремена, и прижал шпагу локтем. Ещё. Мой жеребец переливисто гикнул и во весь мах пошёл навстречу противнику.
Страшно. Меня учили такому прежде, да и тренировался без устали, но всё равно…
Разинутые пасти с саженными зубищами. Глаза в глаза, грудь в грудь. От толчка я теряю стремена и лечу вперёд головой на жёсткую траву.
Поднимаюсь, ворочаясь и скользя коленками по грязи. О радость — мой противник тоже. Поменяли солнце, как говорится. Оборотились, перевернулись, слава богам, не в волков. По-прежнему люди. Мечи и кинжалы наголо, жеребцы, бросив седоков и став на дыбы, грызутся и пинают друг друга пудовыми копытами, храпят и брызгают пеной из пастей. Рады повыставляться, как говорят в здешних краях.
Айн — и мы обнажили клинки. Цвай — скрестили их, синхронно, как жонглёры в пьесе. Драй.
В этих краях о фехтовании понятия не имеют — раз, снег скользит, Америки не открыли — клеить на обувь каучук не додумались — другой, лихорадочно думал я, отбивая нападение за нападением, у меня два, нет, три преимущества перед этим зверем. Ибо товарищи за дальними небесами держат за меня большие пальцы в кулаке.
Крики болельщ… о, зрителей поединка куда-то ушли, отдалились, ржание тоже проходит как через толстый слой хлопчатой бумаги. Я парирую, не время нападать. Дразни и лови, хитри, пока в силах. Пока глаза цвета медной яри блестят из-под стального козырька.
Наконец мне удаётся подманить Белого Волка, не соблазняйся лёгкостью этого, нет времени думать иначе как действием…
