Цена ему двести – берем пятьсот…
Товар продается – деньги плывут.
Бедного еврея в тюрьму ведут…
– Слышь, Гигла, эту песню ты знаешь до конца? – спрашивает вдруг Лимон.
– До конца, дорогой, до конца, – покорно отвечает Гигла.
– До самого-самого конца?
– Да, дорогой. Хочешь, продиктую слова?
– Слова потом, а вот если ты не умолкнешь сейчас же, я окуну тебя головой в парашу! – пригрозил вышедший из терпения Лимон.
– Вот видите, видите? А я что говорил? Надоел ты всем, Гигла! обрадовался Шошиа.
– Почему так, Лимон-джан? Ведь ты недавно сам говорил – "пусть поет в свое удовольствие"! Вот я и пою, – запротестовал Мошиашвили.
– Очень длинное у тебя получается удовольствие. Говорю тебе – хватит, закройся!
– Замолчи, Гигла, знаешь ведь, в тюрьме хозяин – вор! – вмешался Мебуришвили, бывший директор кладбища, которого Лимон прозвал Лабрадором.
– Уважаемый Чичико, – обратился Гигла к Гоголю, – вы староста. Объясните, пожалуйста, мне: что, в тюрьме действительно хозяевами являются воры?
– Да, Гигла, воры! И дай им бог владеть тюрьмой безраздельно!
– Вах, что за несчастье! Там не дает покоя Обэхээс, здесь Девдариани… Что же делать, куда мне деваться?! – заныл Мошиашвили.
– В Израиль, дорогой Гигла, в Израиль! – посоветовал Чичико.
До сих пор разговор шел в шутливом, безобидном тоне. Но тут неожиданно для всех Мошиашвили вдруг побледнел, потом покраснел и, подскочив к развалившемуся на нарах Гоголю, ледяным голосом спросил:
– Что ты сказал? А ну повтори!
Чичико от удивления раскрыл рот.
– Тебе говорю: повтори свои слова! – повысил голос Гигла.
– Мошиашвили, это на самом деле ты? Или мне кажется?
– Это я, Гигла Мошиашвили, и я спрашиваю тебя, Чичико Гоголя: повтори, что ты сказал?
– Я повторю свои слова, Мошиашвили, но ты их уже не услышишь!
Гоголь вскочил, обеими руками схватил Гиглу за горло и приподнял над землей. Лицо у Гиглы побагровело, но он не издал ни звука, не пошевельнул пальцем.
– Чичико, оставь его в покое! – попросил Девдариани.
Чичико отпустил Гиглу. Тот молча вернулся на свое место.
– Что он такого тебе сказал? – со смехом обратился к нему Девдариани. – Поезжай, говорит, в Израиль? Ну и что? Мало разве евреев едет в Израиль?
– Мне он этого не должен говорить! – очень серьезно ответил Гигла.
– А ты кто? Багратион-Мухранский[23]?! – спросил с галерки Шошиа.
– Я двух братьев потерял на фронте Отечественной войны. Мои родители похоронены здесь, на еврейском кладбище в Навтлуги[24].
– Тем более! Сирота, человек без роду, без племени… Что тебя здесь держит?
