. 70 секретных сотрудников насчитывалось в Московском охранном отделении, причем члены «Комиссии по обеспечению нового строя» в Москве, разбиравшие архивы охранного отделения, обнаружили несколько «обширных томов» с агентурными записками по кадетской партии
[41]. Среди разоблаченных специалистов по освещению кадетских и околокадетских кругов были некоторые известные журналисты. Так, с 1910 г. работал на охранку сотрудник газеты «Русское слово» И.Я.Дриллих (агентурная кличка «Блондинка»). Он успешно, по мнению охранки, выполнил первое же данное ему задание: отправившись вскоре после смерти Льва Толстого в Ясную Поляну, составил записку о «сборищах» на его могиле (записку затребовал сам Столыпин)
[42]. В дальнейшем Дриллих информировал о проходивших в Москве всероссийских общественных съездах, о политических консультациях либералов и социал-демократов на совещаниях, созванных в 1914 г. по инициативе фабриканта-прогрессиста А.И.Коновалова. Но сопоставление донесений Дриллиха периода первой мировой войны с документами кадетской партии показало, что в угоду заказчикам информации он намеренно преувеличивал степень оппозиционности кадетов, нередко сообщая недостоверные и просто фантастические сведения
[43].
«Очень слабая» агентура не позволяла охранке осуществлять перекрестную проверку таких сведений, как это часто делалось в отношении информации о революционных партиях. Антимонархическая послефевральская публицистика, напротив, склонна была преувеличивать возможности охранки и масштабы ее осведомительной деятельности. Один из публицистов утверждал, что «не было ни одной партии, ни одной фабрики, завода, ни одной организации, ни одного общества, союза, комитета, клуба, университета, института, не было даже ни одной редакции газеты, в которых среди членов и сотрудников не было бы по нескольку секретных сотрудников охранки»[44]. Автор этой характеристики невольно заглянул в будущее, но исказил положение дел в прошлом.
В 1914 г. все расходы на содержание секретных сотрудников, включая наградные, пособия и командировочные, превысили 600 тыс. руб. (из 15 млн. руб., выделявшихся на все нужды политического сыска)[45] — сумма значительная, но совершенно недостаточная для того, что бы содержать десятки и сотни тысяч агентов. Цифра 35–40 тысяч агентов («провокаторов») накануне Февральской революции также представляется завышенной, разве что если она включает в себя «штучников»[46]
