В письмах он жаловался на медлительность союзников, австрийцев и сардинцев, которые не двигались с места, обрекал и его на бездеятельность. Тогда как французы…
Наполеон Бонапарт, его бывший противник в Тулоне, которому едва исполнилось двадцать шесть, был теперь главнокомандующим в Италии, Двадцать седьмого марта 1796 года он прибыл в главную ставку в Ницце и уже в первые дни апреля проявился новый неуемный дух: Монтенотте, Миллесимо, Дего, Мондови, Лоди — сколько имен, столько и побед. Четырнадцатого мая он вступил в Милан, пятнадцатого вынудил Сардинию принять разорительный мир. Прогнал остатки австрийской армии в Тироль. Завладел чуть ли не всей Ломбардией. Нагнал такой страх на герцогов Пармского и Моденского, что они добровольными дарами и уступками купили милость победителя. Вынудил папу Пия VI заключить мир.
Опасность все ближе и ближе подкрадывалась к Неаполю. Фердинанд дрожал за свой трон и проклинал тот день, когда дал провести себя и ввязался в спор с этими якобинцами из-за головы какой-то там женщины. Разве не рассыпались перед ними в прах все ухищрения старой военной школы? И на что ему английский флот в военном походе, который должен быть сухопутным?
После бурных сражений Мария-Каролина согласилась послать к Бонапарту князя Бельмонте-Пиньятелли с предложением мира. Генерал обещал перемирие, хотя решение о мире могла принять только Директория республики. Но он сам уже назвал основные условия мира: выплатить значительную сумму репараций, закрыть неаполитанские гавани для всех кораблей воюющих государств.
Против кого это было направлено, как не против Англии? Не хочет ли этот выплывший на мутных волнах революции корсиканец снова вернуть Францию к ее прежней борьбе против морского господства Англии?
И все же призванный Марией-Каролиной на совет, сэр Уильям порекомендовал ей заключить перемирие. Важно было выиграть время. Чтобы тайно вооружаться. Чтобы дать передышку разгромленным союзникам. Чтобы, объединившись наконец, собрав все силы, одним единственным мощным ударом раздавить голову гидре безумия и атеизма.
Мария-Каролина испугалась коварства такой двойной игры. Но тогда он показал ей копию письма, которую с помощью подкупа получил из Парижа. Бонапарт направил его Директории, чтобы оправдать себя и избегнуть упрека в заключенном слишком поспешно перемирии:
«Сейчас мы недостаточно сильны, чтобы осуществить месть; но придет время расплаты за все оскорбления. Ибо ненависть иностранцев к Франции угаснет не ранее, чем тогда, когда все новое станет старым».
