>Фрейд сидит за столом, попыхивая сигарой. Это худощавый пятидесятилетний человек среднего роста, с бородкой; на вид проницателен и энергичен; одет в старомодный сюртук — продуманно и консервативно. Перед ним расположился Юнг; его ноги не помещаются на знаменитой кушетке и неловко выступают за ее край.
>4 марта 1907 года; время — едва за полночь.
Юнг. В этом сне происходит следующее: какого-то жеребца при помощи тросов вздергивают на значительную высоту; вообще говоря, лошадей там несколько, но мое внимание привлекает именно каурый жеребец. Внезапно один трос лопается, и бедняга летит вниз. Как ни странно, он не разбивается, а просто вскакивает на все четыре ноги и галопом уносится прочь, сдерживаемый только тяжелым столбом, который волочится за ним по земле. Вдруг на пути возникает верховой на жалкой лошаденке, и жеребец волей-неволей замедляет бег; а перед лошаденкой возникает тарантас, и наш скакун вынужден еще более умерить свою прыть.
>Фрейд ненадолго задумывается.
Фрейд. Надо полагать, жеребец — это вы.
Юнг. Да.
Фрейд. И в какой-то степени ваши надежды рушатся, отсюда — падение.
Юнг. Или же это указывает на мои поиски собственного пути.
Фрейд. Теперь относительно столба…
Юнг. Должен признаться, в студенческие годы меня прозвали Столбом — за мой рост.
Фрейд. Хм.
Юнг. Всадник мешает мне продвигаться вперед…
Фрейд. Так-так.
Юнг. Как я подозреваю, это соотносится с первой беременностью моей жены. Мне тогда пришлось отказаться от стажировки в Америке.
Фрейд. Н-да, Америка. Вы правы: для каждого из нас это необычайно заманчивая территория.
Юнг. А возникший впереди тарантас и вовсе перекрыл мне дорогу; очевидно, он знаменует собой опасение, что две наши дочурки, а с ними и другие дети, которые появятся в нашей семье, свяжут меня по рукам и ногам.
Фрейд. Да, как отец шестерых детей, могу подтвердить, что это неизбежно, не говоря уже о финансовых проблемах.
Юнг. Нет-нет. К счастью, моя жена располагает баснословным состоянием.
>Фрейду требуется несколько мгновений, чтобы переварить этот факт.
Фрейд. А-а-а. Да, это весьма удачно.
(Он хмуро прокручивает в голове все, что услышал.)
Теперь насчет столба.
Юнг. Да?
Фрейд. С моей точки зрения, целесообразно будет задуматься о том, что он символизирует пенис.
Юнг. Согласен; в таком случае логично предположить, что страх бесконечной череды беременностей накладывает некоторые ограничения на сексуальность.
Фрейд. Но сексуальные отношения как таковые, я полагаю, можно считать удовлетворительными?
