— Совершенно верно. Мухоморы росли в этом лесу. Ну а что еще? Что бывает в лесу под деревьями?
— Земля, сэр.
— Нет, нет! Что растет еще, кроме деревьев?
— Кусты, сэр.
— Кусты. Очень хорошо. Теперь мы подвигаемся. Ну а что еще? — И учитель указал на мальчугана в конце класса, который думал, что лес от него еще очень далеко, и занимался поэтому игрой в крестики и нолики сам с собой.
Потревоженный и раздосадованный, но чувствуя, что обязан прибавить что-нибудь к лесу со своей стороны, он встал и отвечал наугад:
— Черника, сэр.
Это была ошибка. В поэме не упоминалось о чернике.
— Ну конечно: надо же было что-нибудь человеку есть! — сострил учитель. Раздался смех. Довольный своим остроумием, учитель вызвал мальчика со средней скамейки:
— Что было еще в этом лесу?
— Поток, сэр.
— Совершенно верно. И что он делал?
— Журчал, сэр.
— Нет, нет, это ручей журчит, а поток?
— Ревел, сэр!
— Верно. Поток ревел. А что заставляло его реветь?
Мальчик стал в тупик. Другой — который, правда, не считался у нас блестящим учеником — высказал свое предположение:
— Девушка, сэр!
Тогда учитель изменил форму вопроса;
— Когда поток ревел?
Тут пришел опять на помощь третий мальчик:
— Позвольте ответить! Поток ревел, когда падал со скалы.
Многих это удивило… Промелькнуло представление о том, какой жалкий был этот поток: не стоило реветь всякий раз, когда падаешь со скалы. Но учитель остался доволен ответом.
— Ну а кто жил еще в лесу, кроме девушки?
— Птицы, сэр.
— Да, птицы жили в лесу, а кроме птиц?
Но наше воображение истощилось. Кроме птиц мы ничего не могли придумать.
— Ну же! — старался помочь учитель. — Как называются животные с хвостами, которые бегают по деревьям?
— Кошки, сэр!
Опять ошибка. Поэт не написал ни слова о кошках. Учитель хотел, чтобы мы назвали белок.
Остальных подробностей об этом лесе я так и не запомнил. Кажется, были еще там кусочки голубого неба, а на них тучи, и из этих туч шел иногда на девушку дождь.
Я тогда не понимал и теперь не понимаю, почему описание первых трех учеников было недостаточно. При всем уважении к поэту надо признать, что лес во всяком случае был обыкновенный. И все книжные описания природы кажутся мне столь же излишними, как и перечисления всего, что было в этом лесу.
Я мог бы описать подробно все красоты Шварцвальда, его скалы, его веселые равнины, его хвойные леса по крутым склонам гор, его пенящиеся горные потоки (в тех местах, где аккуратные немцы еще не заключили их в приличные деревянные желоба) и беленькие деревни, и одинокие фермы. Но меня мучит подозрение, что вы пропустите все это. И даже, если не пропустите, если вы более деликатны (или менее слабохарактерны) — то все-таки достаточно немудреных, простых строк из путеводителя:
