Ровно в восемь прибежал Лёшка и озабоченно спросил:
– Все не ужинали?
– Так точно, командир! Хотя попытки были, – по-военному отрапортовал Поликарп Николаевич и незаметно показал Жорику кулак.
– Жалко, – расстроился белобрысый.
– Почему? – удивились все.
– Потому что волна. А в волну мидий не наловишь. Я раз пошёл, так меня об камень шарахнуло. Вот такая шишка была. Мне папка за это хотел вторую набить, только не догнал, – охотно объяснил Лёшка и, немного подумав, добавил: – Придётся колбасу есть. Мы уже дров на костёр натаскали. Только вы это… хлеба возьмите, а то мы свой ещё вчера поели… Ну и колбасы, конечно…
На удивление, из-за жареных мидий никто особо не расстроился, а Капа от счастья даже тихонько засмеялась.
* * *
Одолжив у Жорика конфету, Лёшка повёл отряд по берегу, туда, где уже разгорался костёр. Возле него метались тени капитана Славина, лейтенанта Серёги и других военных, свободных от дежурства. Командовал ими улыбчивый белобрысый крепыш, в котором без труда можно было узнать Лёшкиного папу.
– Колбасу взяли? – спросил он и на всякий случай дал Лёшке подзатыльник.
– Взяли! – отскакивая ответил Лёшка. – Толька она у них какая-то сухая, не ужуёшь.
– Ничего, размочим! А пока мечите на стол, что у кого есть.
Через минуту клеёнка, расстеленная у костра, скрылась под горой еды. Кроме колбасы и хлеба, тут были кильки в томате, варёные яйца, виноград, помидоры, печенье, кусок курицы, тыквенные семечки, надкушенное яблоко, плавленый сырок «Дружба», бутылка лимонада и ещё много чего. А над всем этим богатством возвышался красавец-арбуз, поблёскивая в пламени костра полосатым боком.
Так питательно Жорик ещё никогда не ел, да и все остальные тоже.
* * *
А потом пошли вкусные разговоры, когда даже не важно, о чём говоришь, а важно слышать голоса собеседников, с которыми, вроде бы, знаком всю жизнь и, кажется, уже никогда не расстанешься…
Улучив небольшую паузу, капитан Славин сказал:
– Серёга, давай…
– Нашу? – спросил лейтенант Серёга, доставая из темноты потрёпанную гитару.
– Нашу! – словно эхо повторил капитан.
Серёга, пробежал пальцами по струнам, застенчиво кашлянул и вдруг запел неожиданно чистым голосом
Ветер полощет палатку,
Трётся о камни прибой.
Синее небо в белых заплатках
Плещется над головой.
Вновь над скалистой грядою
Чайки лениво плывут,
И, оставляя печаль за кормою,
Режет волну Тарханкут.
Тарханкут, Тарханкут,
Твои скалы надёжный приют.
Твои ночи плывут не спеша,
Чтоб наполнилась бризом душа.
