Король покачал головой.
— Но у меня есть к вам предложение. Я даю вам Жанну.
— А мы отказываемся.
— О, нет. Вы меня не поняли. У вас нет выбора. Я даю вам Жанну!
Голос Марии дрогнул, ее охватило неясное предчувствие беды.
— Как это нет выбора? Предложение этого брака для нас оскорбительно.
— Я не привык к тому, чтобы мои права оспаривали, — жестко заявил король. — А устраивать браки моих баронов — это мое королевское право.
— Я не оспариваю вашего права! Мы примем любое разумное предложение. Хотя трудно скрыть обиду за то, что вы забираете от нас Анну. Но брак с принцессой Жанной будет позорным фарсом и для нее, и для нас!
— Я очень сожалею, что вы так оцениваете это событие. Но тем не менее решения своего я не изменю.
Мария глубоко вздохнула и сосчитала до десяти. Она понимала, что самым разумным сейчас будет проявить твердость.
— С момента появления на свет Людовика вы стали нашим врагом. В чем здесь причина?
— В рождении Людовика, — отрезал король.
Мария уже поняла, что все бесполезно, но ради сына и дочери она предприняла еще одну попытку.
— Есть что-нибудь, что могло бы убедить вас в том, что в жилах Людовика действительно течет кровь Орлеанских герцогов?
— Ничего.
Мария была сражена. Что тут скажешь? Что ответишь? Гнев нарастал в ней, и справиться с ним она не могла.
— Но вы забыли о долге, о чести. Если вы благородный человек, то обязаны помнить о долге. Своей короной вы обязаны Орлеану. Это Орлеан защитил вашего отца от англичан. Дюнуа и Орлеанская дева добились того, чтобы он занял трон. Орлеан был разрушен, но ваша корона была спасена. И вот теперь вы обращаете свою власть против нас. Вы отобрали у нас привилегии и деньги, дарованные вашим отцом. Вы сами навязали этот брак Людовику с вашей дочерью. Напоминаю, единственной дочерью. Это был бы прекрасный брак. Но даже если вы дадите за принцессой Жанной в десять… в сто раз большее приданое, мы все равно ваше предложение отвергнем.
Начав, Мария уже не могла остановиться, хотя понимала, что зашла слишком далеко.
— И вот теперь я вам говорю — я скорее продам свою последнюю рубашку, чем отдам вам сына, позволю ему вступить в подобный брак!
— Очень смело! — вскричал король и, стукнув с силой кулаком по столу так, что затрещала столешница, вскочил на ноги.
У Марии упало сердце. Теперь она уже была по-настоящему напугана. Слезы брызнули у нее из глаз. Чтобы скрыть их, она склонила голову. И застыла, ожидая наказания.
— Я вижу, вы уже сами поняли, что зашли слишком далеко, — проворчал король.
