— Кто побогаче, тем и кредит. А наш брат хоть песни пой, хоть волком вой, не жди, не учуют…
— Можно обратиться в Крестьянский банк.
— Одно только название, что крестьянский, а на деле там лавочники да купцы орудуют.
— Значит, по-твоему, и обратиться за помощью не к кому?
— Подохнешь и домовину не сколотят, а не только помощь живому человеку дать, — бросив в сердцах папироску, крестьянин подошел к лошади, поправил шлею.
— Разрешите еще одну… — видя, что Андрей раскрыл портсигар, попросил он и, закурив, тронул коня вожжой. — Загон мне до обеда надо допахать. Ну ты, дохлая! — крикнул он на лошадь и, налегая на поручни сабана, зашагал по борозде.
«Где же выход? — думал Андрей. — Так щедра природа и так безотрадна крестьянская доля.
Нужна не конституция, не парламент, ограничивающий власть царя, а более радикальные меры… И прав Русаков, когда говорил: либеральная буржуазия с ее парламентом — это та же петля для рабочих и крестьян. К черту! — выругался Андрей. — Нужно другое!»
…Захваткин в кабинете просматривал почту. Круглое мясистое лицо с большой бородавкой на щеке лоснилось от жира, круглые, чуть навыкат глаза были сонны.
Заслышав шаги, он выжидательно посмотрел на дверь.
— Пришли? Из уважения к вашему почтеннейшему родителю я решил побеседовать с вами, как это говорят, по душам. — Захваткин уставился рачьими глазами на посетителя. — Ваши взгляды на переустройство общества, скажу прямо, подпадают под действие закона о государственных преступниках и могут иметь за собой неприятные последствия. Да-с, — он откинулся в глубь кресла. — Мне прискорбно говорить об этом, но, знаете, служба, — развел он руками. — Вы курите?
— Спасибо.
Закурив, Захваткин продолжал неторопливо:
— Брожение умов — это, так сказать, знамение времени. Я сам когда-то, в дни молодости, был привержен к идеям либерализма. Но, благодарение богу, — Захваткин поднял глаза к потолку, — эти семена заглохли, не успев дать росток.
— Я чувствую, что и мои либеральные идеи также приходят к концу, — заметил со скрытой усмешкой Андрей.
— Вот и чудесно! — Опираясь на ручки кресла, исправник приподнял тучное тело. — Я вижу, батенька мой, вы человек неглупый.
— Благодарю за комплимент, — сухо поклонился Фирсов.
— Да-с, неглупый, — не замечая иронии, продолжал Захваткин.
— И чем скорее порвете знакомство с разными там Русаковыми, Словцовыми и прочими бунтовщиками, тем лучше.
— В рекомендательных списках знакомых я не нуждаюсь, — ледяным тоном произнес Фирсов.
