— Наконец-то! Ну, пойдем в мое убежище!
— Надолго приехал?
Виктор развел руками:
— Как тебе сказать? Пожалуй, насовсем, — усмехнулся он. — Чаю хочешь? — И, не дожидаясь согласия друга, крикнул в боковушку: — Марковна, поставь-ка самоварчик.
Из маленькой комнаты вышла старушка и, увидев Андрея, всплеснула руками:
— Господи, Андрюша. А мой-то Алексеевич, — взглянула она добрыми глазами на Словцова, — каждый день вспоминал. Собрался было идти в степь, на мельницу, я и котомку ему с сухарями подготовила.
— Ну-ну, Марковна, не выдавать семейных секретов, — улыбнулся Виктор.
Когда женщина вышла, Андрей спросил озабоченно:
— Я слышал, у тебя по университету неприятность?
— Да, исключили, — вскочив со стула, Словцов зашагал по комнате. — Реформаторы! Прожженные плуты! Ты пойми: за время столыпинского закона вышло из крестьянской общины и закрепило землю в личную собственность свыше двух миллионов домохозяев. Половина из них вышла на отруба, многие оказались нищими только потому, что не было сил и средств обрабатывать землю. В результате столыпинского жульничания помещикам и кулакам досталось сто шестьдесят миллионов десятин плодородной земли и огромные площади леса! Ты подумай! — Остановившись перед Андреем, он покачал головой:
— Обнищавших крестьян двинули к нам, на Урал и в Сибирь. Бросили на произвол судьбы, кинули в объятия нового ростовщика — крестьянского банка, который с благословения правительства вытягивает последние жилы из мужика. Разве это не преступление перед человечеством?
— Ну хорошо, — остановил его Андрей. — Исключили из университета, а дальше что думаешь делать?
Виктор пригладил волосы и отошел к окну.
— Пойду пока по стопам отца — учителем, надеюсь на твою протекцию, — улыбнулся он.
Андрей усмехнулся:
— Просчитался, дружище: с протекцией Андрея Фирсова у тебя, кроме неприятностей, ничего не выйдет.
— Не понимаю, — пожал плечами Словцов.
— Здешнее начальство поглядывает на меня косо. Тебя удивляет?
— Да…
Андрей рассказал о ссоре с отцом и о связи с революционными кружками Петербурга.
— Вот оно что, — протянул Виктор. — Я, признаться, считал тебя лишь богатым либералом и только. Ты мне и раньше нравился своей прямотой и честностью взглядов, но то, что ты сказал сейчас, меня радует.
Друзья уселись за чай.
— Агния мне говорила о какой-то Нине Дробышевой, ты ее знаешь? — спросил Андрей.
— Встречал раза два… Она — убежденная марксистка. Не советую тебе вступать с ней в спор, — улыбнулся Виктор, — разнесет в пух и прах.
