— Людоеды мы с тобой, — покачал он головой и спустился с крыльца, сел на скамейку возле ворот. Ничто не нарушало вечерний покой степи. Мимо прошла неслышно какая-то женщина и точно растворилась в вечерней полумгле. Сергей поднялся со скамейки и, опустив голову, зашагал в степь. Душевная пустота овладела им, и чем дальше он удалялся от страшного жилья, тем сильнее чувствовал одиночество. Вспомнил Устинью, с которой не встречался со времени драки с горянами, тихую ночь в переулке ее дома. За курганом поднималась луна, заливая мертвым светом равнину. Пахло полынью, богородской травой и кипреем, которым так богаты степи Южного Зауралья. Вернувшись на заимку, Сергей разбудил Никодима. На рассвете они выехали в Марамыш.
Никодим запил. Закрыв на ключ свою комнату, вынул из-за пазухи бутылку водки.
Вскоре проходившая по коридору работница Мария услышала тяжелый вздох. Припав к замочной скважине, стала наблюдать. Никодим налил стакан и, посмотрев на свет, с жадностью выпил. Налил второй, молча опрокинул и его в рот, обвел тяжелым взглядом стены и потолок и, опираясь рукой о стол, поднялся со стула.
Из комнаты послышалось печальное гуденье:
…Ничего теперь не надо нам.
Ничего теперь не жаль…
— Милая Стеша, мать дьяконица, подруга моя! Спишь в земле! А я вот бодрствую и не могу найти покоя…
Расстрига тяжелым шагом подошел к висевшей в углу иконе и опустился на колени.
— Да направится молитва моя, как фимиам перед лицом твоим, — произнес он глухо. — Воздеяние рук моих как жертва вечерняя…
В комнате послышался звук, похожий на рыдание. Закрыв лицо руками, Никодим прошептал молитвенно:
— …Господи, владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия, празднословия, не даждь ми…
Стукнувшись лбом об пол, расстрига поднялся на ноги, подошел к столику и, взяв бутылку, с жадностью припал к горлышку. Через несколько минут, прищелкивая пальцами, он горланил весело, искажая арию герцога из «Риголетто»:
…Если красавица
В объятия кидается,
Будь осторожен… —
Мария плюнула и отошла от дверей. Дня через два расстрига явился в дом Фирсова в рваной рубахе и в старых галошах на босу ногу. Он хотел было проскользнуть в свою комнату незаметно, но неожиданно столкнулся в коридоре с Никитой.
— Как погулял, добрый молодец? — спросил тот и строго добавил: — Следуй за мной.
Закрыв дверь, Фирсов подошел к Никодиму и, не спуская с него ястребиных глав, сказал жестко:
— Если ты не умеешь держать себя в моем доме, можешь идти на все четыре стороны. Понял?
