Опомнившись, я снова подхватил Ульрику, вкручивая в танец какие-то немыслимые самодельные адорно. Но, ей моя бестолковая решимость, похоже, нравилось. Она часто мне говорила, что я живу примерно около получаса в сутки…
Ульрика пару минут наслаждалась моей извиняющейся неистовостью, прикрыв глаза, а потом сказала:
– Не смотри на меня так. – В её горле как будто звякнуло что-то железное. – Я не имею права голоса. Ибо правом голоса по данному вопросу обладают только законнорожденные потомки тех трёхсот шестнадцати, которые некогда приняли решение о водружении часов на стену городской Ратуши. – В этот момент танец закончился, и я услышал, что нам с Ульрикой с пластинки довольно бурно зааплодировали латиноамериканцы.
– И потом, я, конечно, старше тебя, но не на столько же!
Мне казалось, что я сейчас же получу пощёчину, но, слава Богу, обошлось.
Я опять уселся в уютное плетёное кресло. Такого разворота, честно говоря, я никак не ожидал. Я-то, признаюсь тебе, бессовестно грешил на Ульрику. Ведьме вполне могло быть и 500 лет, и даже больше, но она, как оказывается, не имела права принимать участие, ни в каких городских референдумах. Хотя, никто, наверное, уже и не помнил, когда она здесь появилась.
– И тебе никогда не хотелось узнать, кто это делал, а главное почему?
– Если ты поймёшь, почему нечто случается каждый раз на протяжении пятисот лет в одном и том же месте, то тебе станет совершенно безразлично, кто это делает? Разве не так? – Она томно курила.
Да, действительно, если подумать, она была права. Я часто ловил на себе этот её взгляд, тот который говорил мне: «Лучше пристрели меня, да, пристрели! Или зарежь меня ножом! Потому что всегда тебе не хватает изящества и тонкости, которым нельзя научиться ни за какие деньги. Но она ничего общего не имеет с аристократическим происхождением или воспитанием, скорее, наоборот, совсем даже наоборот! Если ты не был рождён… А лучше, я тебя!». Однако внешне всё выглядело весьма тихо и пристойно.
– Какой ты не терпеливый. – Скривилась ведьма. – Читай, просто читай. Я всё, что у меня было, уже отдала тебе.
Легко сказать: «просто читай». Мне с каждой строчкой становилось всё больше не по себе.
…Часы бьют только два раза в сутки – днём и ночью. Иначе бы все просто каждый час сходили с ума от каких-то далёких чужих воспоминаний, являющихся с этим загадочным боем часов со стороны моря и заполняющих весь город от небольшого полузаброшенного порта, до здания магистрата на возвышенности Ригельхольм. Даже одного только дневного боя часов, длящегося ровно одну минуту, вполне хватает, чтобы привести всех жителей нашего городка в жутковатое оцепенение. Все, кто в это время идут по улице – бойкие торговки с лотками, скромные набожные фру, возвращавшиеся из Кирхи, в своих благообразных чепцах, щеголеватые господа в цилиндрах, и вечно кричащие и постоянно что-то делящие между собой мальчишки – все останавливаются, замирают и слушают с благоговейным трепетом этот загадочный бой городских часов. И даже городские вороны, глядя на мальчишек, тоже почтительно замолкают ровно на одну минуту, не смея открыть свои чёрные изогнутые клювы, пребывая в каком-то странном оцепенении.
