– Это точно, правда. – Засмеялся я, потому, что отчётливо увидел, что это было именно так.
Теперь, ты понимаешь, откуда во мне возникло желание послать своей матери пять одинаковых писем, а потом не посылать ей и вовсе ни одного? Наверное, разговаривая со своей матерью, я чувствовал, примерно, то же, что чувствовала Ульрика, отвечая мне на мои дурацкие вопросы. Но только Ульрика никогда не была со мной жестока…
– А зачем вообще брать на себя чужую карму? – Я воспользовался приёмом рассуждения вслух, чтобы тревожащие меня вопросы не выглядели в глазах Ульрики столь же глупо, как предыдущие. – Это, наверняка, бессмысленно и бесполезно.
Она перестала терзать свою деревяшку и высказалась совершенно серьёзно, глядя мне в глаза:
– Никогда нельзя путать бессмысленное с бесполезным!
Подумав немного, я согласился с ней. Зонт, подсыхающий возле камина, источал запашистый парок.
– Ну, так, а с чужой кармой, это как будет? – Продолжал я донимать Ульрику.
– Это бессмысленно. – Чётко определила она, разглядывая на вытянутой руке свою рукотворную поделку.
– Значит, всё-таки не бесполезно?
– Ничего, что делается по доброй воле, не бесполезно. – Вздохнула она. – Но ты опять много болтаешь, вместо того, чтобы подумать, почему прошлое неотступно идёт по твоему следу.
– Хм. – Сказал я, раскуривая трубку. – Я-то думал, что хорошо запутал следы.
– Ты, всё шутишь. Скоро ты получишь письмо. – Она попросила у меня огоньку.
(Представляешь, почтальона на берегу моря я увидел только на четвёртый день после нашего с ней разговора, то есть письмо ещё было сравнительно далеко отсюда).
– Письмо от своего прошлого? – Жёлтая жидкость из бутыли невидимой плетью взнуздывала моё воображение.
– Сам всё увидишь. – Она с удовольствием присосалась к своей «глиняной свистульке», так я про себя называл её небольшую курительную трубочку. – Возможно, оттуда ты узнаешь, почему это происходит.
– А, если не узнаю.
– Значит, останешься таким же дураком, как и раньше.
Мне нравилось разговаривать с Ульрикой, она никогда, ни на чём не настаивала категорически, выражалась предельно ясно и конкретно, и ко всему относилась философски. Если бы она не была ведьмой, я бы, честное слово, на ней женился! Ты не стала бы возражать?
Я ушёл от неё в задумчивости, и пока дошёл до дома заново промок. К вечеру следующего дня, видимо, сделав своё дело, нескончаемый дождь закончился, заодно, слегка успев подтопить городские низины возле мельничных складов и железнодорожного вокзала. На освободившемся рассеянном небе снова появилось заспанное близорукое Солнце, всё начало подсыхать и постепенно приходить в порядок. Распрямились и разгладились, мои любимые пластинки в бумажных конвертах, оживилось движение по улицам, и чтение моей книги продолжилось естественным образом, как будто кто-то на злополучной странице, наконец-то, выбрал по команде якорь (страница была за номером 107).
