«А, испугался». – Безошибочно и равнодушно определила Ульрика, когда я как вымокшая ондатра появился на пороге её дома. Она что-то мастерила из дерева. – Садись, выпей чего-нибудь.
– Может, гороскоп мне составишь? – Спросил я, присев на стул, не снимая плаща и вертя в руках мокрым зонтом.
– А чего составлять, – она даже не взглянула на меня, продолжая срезать тонкую стружку со своей деревяшки, – говно твой гороскоп, сам что ли не знаешь?
– Знаю. – Спокойно сознался я. – Интересно же знать, почему?
– Да, брось ты свой зонт, и сними плащ, тут тебе не похоронное бюро.
Я разделся, поставил зонт сушиться возле камина, и налил ей и себе чего-то жёлтого из большой на вращающейся подставке бутыли, на которую она мне указала ножом. Что там у неё было – эликсир молодости или яд? Мне было всё равно. Она только усмехнулась.
Жёлтая жидкость оказалась будоражащей. Меня передёрнуло, а Ульрика громко, с удовольствием чихнула, и как ни в чём не бывало, снова сосредоточилась на резьбе по дереву.
– На Таро тебе тоже бесполезно гадать, карты тебя не любят. – Она сама возобновила разговор, а может просто рассматривала роящиеся в моей голове смутные мысли.
– А кто меня любят? – Я понимал, что мой вопрос звучит глупо, но эту мою развязанную, и даже немного вызывающую глупость я стал связывать с действием жёлтой жидкости.
– Руны к тебе хорошо относятся, даже как будто жалеют тебя, что ли. – Ульрика насмешливо посмотрела на меня, из под батистового платка, которым она повязывала свою голову.
– Те не любят, эти жалеют, а кто-нибудь говорит правду? – Мне просто было скучно.
Она громко засмеялась, показывая свои ровные лошадиные зубы. Я уже думал, что она ничего больше мне не скажет. Но она сказала, когда закончила смеяться:
– Глупый ты. Руны тебя любят, значит, и ты их люби. А если ты сможешь полюбить карты, то они, возможно, тоже изменят к тебе своё отношение.
– Но, гороскоп-то останется прежним! – С вызовом напомнил я.
– Гороскоп – говно. – Опять, с нескрываемым удовлетворением, подтвердила Ульрика.
Мы выпили ещё немного жёлтой жидкости, и я уставился в окно, в раме которого нескончаемый дождь рисовал свои расплывчатые медленно меняющиеся офорты.
– Ульрика, а можно взять на себя чужую карму?
Она в ответ презрительно хмыкнула.
– Вообще-то нельзя. Но, таким дурачкам как ты иногда это удаётся.
– Как так? – Удивился я. У меня появлялась перспектива немного её разговорить.
– Откуда я знаю? Ты всегда спрашиваешь меня одно и то же: «Ульрика, как возможно невозможное?». И каждый раз на свой единственный вопрос ты ждёшь от меня разных ответов.
