В гостиной он присел в кресло и задумался, свесив на грудь бедовую голову. Галя примостилась на ковре, обвила его худые коленки руками.
— Что-то не так, дорогой?
Ласково спросила, совсем по-домашнему. Лева небрежно погладил ее мягкие, чуть подвитые волосы.
— Тебе что же, девушка, велено меня соблазнить?
— Ты не хочешь?
— Почему не хочу… Тут другое. Чего-то дорого меня покупают, я того не стою. Ненатурально как-то все. Ума не приложу, с кем меня спутали. Может, все же просветишь?
Галя потерлась подбородком об его колено, только что не мурлыкала.
— Не волнуйся, Левушка. Скоро пойдем обедать, там тебе все разъяснят.
— Кто разъяснит?
— Наверное, кто-нибудь из начальства.
— У вас начальство одни китайцы? Или есть соотечественники?
Компьютер — щелк, замкнулась. Улыбка, как у обиженного ребенка.
— Принеси сигареты, — разозлился Лева — С тобой говорить, все равно что о стенку лбом биться. Ты раньше кем хоть была-то?
Подала сигареты, поставила пепельницу. Сама тоже закурила, устроившись опять возле его колен. Шаловливой ручкой поглаживала его бедро. Нельзя сказать, чтобы он остался равнодушен к незамысловатой ласке.
— Когда раньше, Левушка?
— В прежней жизни. До оккупации. Училась где-нибудь?
— Я, Левушка, филфак закончила.
— Круто… А дальше что?
— Как обычно, Левушка. Искала работу, да не нашла. Везде одно и то же, сам знаешь. Покрутилась, повертелась, пошла на Тверскую. Там помыкалась месяца два. Но это не для меня занятие. У меня претензии, амбиции, а там все так грубо. Клиент в основном маргинальный, приблудный. Иностранцы еще хуже. Нет, конечно, если поставить себе целью… Но я, Левушка, патриотка. Не ухмыляйся, чего ты? Действительно не хочу никуда уезжать. У меня мамочка старенькая, болеет часто. Как ее бросить… Потом вот подвернулась лафа…
— На фирме кем числишься?
— Референт по связям, — гордо ответила девушка и щекой прижалась к его бедру. Лева, покуривая, потихоньку закипал. Глупее ничего не придумаешь.
— На игле сидишь?
— Нет, слава Богу. Одно время чуть не села, вовремя соскользнула.
Подняла голову, рот приоткрылся, пухлые губы манили. В очах вспыхнули золотистые утренние звездочки. Лева понимал, если поддастся соблазну, прикоснется к ней, то дальше он за себя не ответчик. Эту свою слабость, когда погружался в женские чары с головой и не умел вынырнуть, тоже помнил по прежним дням, когда он был еще не Левой Тараканом, а Львом Ивановичем Бирюковым, перспективным научным сотрудником НИИ «Титан», имел старенький «Москвич», двухкомнатную квартиру на Таганке и прелестную жену Марютку, маленькую, хрупкую, смешливую и с шилом в ягодицах.
