Эхо взглянула на него, кивнула, отвернулась и рассеянно прикусила губу.
– Это лишь общие фразы, – сказала она. – Я понимаю, что ты действительно думаешь о будущем, но лично тебе-то все это зачем? Неужели исключительно ради блага ближнего? – Эхо повернулась к Гаю и бросила на него такой проницательный взгляд, что ему стало неловко. – Не бывает такой доброты. И такого бескорыстия.
Гай рассматривал остатки шоколада на дне стаканчика, словно собирался погадать по ним, как на кофейной гуще.
– Даже у меркантильных наемников? – спросил он.
– Ты не похож на наемника.
– И много ты их знаешь?
– У меня есть друзья из низших кругов. – Эхо склонила голову набок. Пронизывающий ветер трепал выбившуюся из косы прядь волос, и та щекотала девушке нос. Эхо убрала ее за ухо, но та снова выбилась. – И не думай, что я не заметила, как ты ушел от ответа, – со вздохом заключила Эхо.
Гай улыбнулся.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты необыкновенно умна?
– Частенько, – ответила Эхо. – Колись давай.
Гай опустил взгляд на остатки шоколада в стаканчике, словно хотел разгадать их тайну.
– Девушка, о которой я рассказывал тебе вчера, – начал он, – была воином, но не по своей воле. Ей дали поручение, которое стоило ей жизни. – Если опустить подробности, Гай сказал правду. И он продолжал. Речь его лилась свободно: он слишком долго молчал. – Она была доброй, как мало кто из людей. Любила петь. Такого красивого голоса я больше не слыхал. Обожала загадки, а груши терпеть не могла. – Глаза его защипало, и он порадовался, что Джаспер одолжил ему солнечные очки. – Меня это невероятно веселило. От нее всегда пахло грушами, но при этом она не выносила их вкус.
Эхо помолчала, а потом спросила:
– А как ее звали?
С тех пор как ее не стало, с того самого дня, как Танит подожгла домик на берегу (ради его же собственного блага, как она уверяла), Гай произносил это имя лишь во сне. И сейчас с трудом выдохнул эти два слога:
– Роза.
Если бы Эхо сильнее сжала губу зубами, то наверняка прокусила бы ее до крови. Гай уже узнавал ее привычные жесты, какие-то мелочи, свойственные лишь ей одной. Эхо принималась кусать губу, когда в чем-то сомневалась. Вот и сейчас она не понимала, куда их заведет этот разговор, и Гай ее не винил.
– А когда вы познакомились?
– Давно, – ответил Гай. Имя Розы унес ветер, а вместе с ним испарилась и привычная сдержанность Гая. Теперь ему было куда проще общаться с Эхо, легче дышать. – Раньше, чем ты появилась на свет. Раньше, чем родились твои родители. Кстати, где они? Обычно в семнадцать лет все-таки живут с родителями.
