Ротный поманил ее пальцем к краю стены.
— А это что?
Вдоль ограды, на тропочках и просто между могильными холмиками лежали люди в серо-зеленых шинелях и коротких, как на подростках, мундирах.
— Так это ж немцы!
— Вот именно, — сказал ротный, — мы русские, они немцы. Разные нации…
— Так они ж — враги!
— Были врагами, когда воевали, а теперь просто немцы. Военнопленные. А раз так, имеют право на твою помощь, ясно?
Зоя опустила голову.
— Что хотите со мной делайте, товарищ старший лейтенант, а только я этой сволочи…
— Разговорчики! — вскричал ротный. — Забыла, о кем разговариваешь?
— Так своих же перевязывать нечем, товарищ старший лейтенант!
— Изыщи. Со здоровых рубахи сыми — теперь тепло — разорви на полосы. Да что мне тебя учить, сама знаешь.
— Все одно не хватит. Вон их сколь. Да и некому это делать. Санитаров четверо осталось, да и те с ног валятся, я сама не знаю на чем держусь — ведь не лошади! Думала, закончу — отдохну маленько… Несправедливо это, товарищ старший лейтенант! Они с нашими пленными чего вытворяли?
Охрименко постегал веточкой застрявшую в расщелине немецкую пилотку, сбил с рукава голубиный помет.
— Удивляешь меня, Романова. Сознательный, понимаешь, боец, комсомолка, медали имеешь и вдруг такое… Ты что же, не видишь разницы между нами и фрицами?
— Вижу.
— Видишь, а рассуждаешь. Кто эти солдаты? Те же рабочие и крестьяне, обманутые гитлеровской пропагандой. Твоя задача эту пропаганду повернуть обратно, против Гитлера.
— Ну и шуточки у вас!
— Я не шучу, Романова. Им ведь что внушают: большевики пленных мучают, голодом морят, убивают — они и верят и дерутся до последнего. А тут — обратно: не мучают, не убивают, да еще и медпомощь оказывают. Что получается? Получается, что Гитлер врет. Уже — сомнение…
— Да нам-то кака корысть от ихних сомнений? Они ж— в плену. Отвоевались.
— Вот тут ты, Романова, обратно ошибаешься. — Охрименко хитро посмотрел на Савича и Мухина, — Они у нас еще повоюют. Не оружием, конечно, а другим манером. Как думаешь, немцы за нами сейчас наблюдают?
— А черт их знает!
— Правильно, глаз не спускают. И, наверное, там, оставшимся, про наши «зверства» болтают. Ну, солдаты, понятно, верят. И вдруг их наблюдатели со стены видят: сидят ихние дружки целехоньки, на головах свежие бинты, а наш повар им в котелки из своего черпака льет…
— Да вы что, товарищ старший лейтенант, с луны свалились? — возмутилась Зоя. — Чего лить-то? Нету у нас ничего, последние сухари раненым раздали!
