– Чего?
– Кто они? Кто эти люди, у которых есть синий?
Он пожал худыми плечами и поднял брови:
– Понятия не имею, – сказал он. – Они все ломаные, эти люди. Но еды полно зато. И там тихо, типа, и приятно.
– Что значит – ломаные?
Он показал на ее хромую ногу.
– Как ты. Кто-то ходит плохо, кто-то еще что сломал. Не все. Но многие. Как думаешь, может, они такие тихие и добрые оттого, что ломаные?
Озадаченная, Кира не ответила. «Боль делает тебя сильной», – говорила ей мать. Она не говорила «тихой и доброй».
– В общем, – продолжал Мэтт, – у них есть синий, это точно.
– Это точно, – повторила Кира.
– Ну что, теперь-то ты меня больше любишь, а? – улыбнулся Мэтт. И Кира ответила, что любит его больше всех.
Мэтт подошел к окну. Встав на цыпочки, он поглядел вниз, потом вдаль. Он глядел мимо толпы, куда-то дальше, что-то высматривая. А потом нахмурился.
– Ты любишь синий? – спросил он.
– Да, я очень люблю синий. Спасибо тебе.
– Это, короче, тебе маленький подарочек. А большой скоро приедет. Но не прям сейчас.
Он повернулся к ней.
– А жратва есть? Ну, если я помоюсь?
Когда Киру, Томаса и Джо позвали на вторую часть Собрания, Мэтт и Прут остались в комнате Томаса. Теперь их ввели в зал и усадили без церемоний; Главному Хранителю уже не нужно было их представлять жителям поселка.
Но Певец, посвежевший после еды и отдыха, вновь вышел на сцену, соблюдая ритуал. Держа свой жезл, он стоял у подножия сцены, и собравшиеся хлопали ему, благодаря за прекрасное утреннее выступление. Выражение его лица не изменилось. Оно не менялось весь день. Никаких гордых улыбок. Он просто стоял и пристально смотрел на собравшихся, на людей, для которых Песня была целой историей, историей их взлетов, падений и ошибок, новых попыток и надежд. Кира и Томас хлопали вместе со всеми, а Джо, глядя на них и подражая им, тоже восторженно била в ладоши.
Зрители продолжали хлопать, когда Певец повернулся и поднялся по лесенке на сцену, а Кира взглянула на Томаса. Он тоже услышал. Тот же лязг, что и утром, прежде чем началась Песня.
Кира озадаченно оглянулась. Кажется, никто не замечал этого звука. Зрители смотрели на Певца, который, глубоко дыша, подошел к середине сцены, закрыл глаза, провел пальцами по жезлу в поисках нужного места. Он слегка покачивался.
Опять! Кира снова услышала этот звук. Затем, почти случайно, всего на секунду взглянула. И с ужасом поняла, откуда раздавался лязг. Но снова все затихло. И началась Песня.
