– Я пойду, тебе надо поспать, – сказала Кира. – А мне надо еще убрать свою комнату.
Она вернулась к себе и сложила мантию, которую, завершив работу, оставила на столе. Она вышивала весь вечер. Ее работу сегодня, как и во все остальные дни, уже видел и одобрил Джемисон. И вот теперь Кира тоже почувствовала усталость. Долгая дорога к хижине красильщицы и обратно утомляла ее, но в то же время благодаря свежему воздуху она крепла, становилась сильнее. Она подумала, что и Томасу надо бы больше времени проводить на улице, а затем сама себе улыбнулась; ей показалось, что она думает как ворчливая мать.
После ванны – как же ей теперь нравилась теплая вода! – Кира надела простую ночную рубашку, ей приносили чистую через день. Затем она подошла к своей резной шкатулке, взяла лоскуток и отправилась с ним в постель. Где-то в ней еще жил страх от встречи с неведомой тварью в кустах у тропинки, и она думала об этом, пока засыпала.
«Правда ли, что тварей нет? – мысленно задала она вопрос, держа в ладони теплый скомканный кусочек ткани, и в голове прозвучал ответ: «Тварей нет». – А как же отец, его-то забрали твари?» Кира уже проваливалась в сон, смысл слов начал от нее ускользать. На этом вопросе она заснула, ее дыхание стало тихим и ровным.
Ткань ответила ей, но ее послание больше напоминало трепет, легкий ветерок, и когда Кира проснулась на рассвете, она забыла этот ответ. Лоскуток ей что-то рассказал об отце, – что-то важное, значительное, – но эти знания были зыбкими, как сон, и утром они испарились.
Когда утром ударил колокол, – он бил один раз, сообщая всем жителям селения, что пора вставать, – Кира тут же проснулась. Она почувствовала: что-то изменилось, какое-то смутное ощущение не давало ей покоя, но в чем дело – она понять не могла. В задумчивости она посидела на краю кровати. Но ей все не удавалось вспомнить, разобраться, в чем дело, и тогда она решила больше и не пытаться. Она знала, что иногда забытые мысли и сны возвращаются сами, когда перестаешь о них думать.
За окном ветер раскачивал деревья, бросая пелену дождя на дом. За ночь дороги размыло: земля превратилась в грязное месиво, и Кире стало ясно, что сегодня она не пойдет в хижину к красильщице. Тем лучше, подумала она; у нее много работы с мантией, да и приближалось начало осени, время Собрания. В последнее время Джемисон стал заходить к ней иногда по два раза в день, чтобы посмотреть, как она справляется. Кажется, ему нравилось то, что она делает.
