— А тут батько нехай один! Батько нехай один мучается! Дождался хороших сынов!..
— Не обязательно и вам оставаться!
— Не обязательно, — возмутился старик. — Не обязательно?! А добро на кого?! Черту лысому под хвост?.. Или, может, Миканору Даметикову? За ласку за всю его?
Старик так кипел, что Евхим не стал спорить. Помолчав, о чем-то думая, свернул снова папиросу, прикурил от уголька, что выкатил из печи. Дымил затаенно, упрямо сузив глаза.
— От, дождался помощи, — уже спокойнее пожаловался Лесуну старик. Будто просил сочувствия.
Лесун промолчал. Глушак видел, под нависью понурых бровей глаза блестят тревожно, упорно.
Когда Лесун тяжело встал, собрался идти, Глушак подался вслед, придержал в сенях гостя, тихо, предостерегающе попросил:
— Не помни, Прокопко, что мы тут плели… Все ето он так — язык почесать!
— Евхим правду говорил! — прогремел Лесун. Глушак уловил в голосе отчаяние и решимость.
— Ат, — возразил на всякий случай. — И ты туда же… Не плети, Прокопко!..
Вернувшись в хату, глянул на Евхима, который все дымил, навалясь на косяк. Укорил от души:
— Болтаешь перед чужими что попало!
Евхим шевельнулся, перестал дымить.
— Тато, надоело мне! Надоело терпеть! Когда за глотку берут!
Он сказал о таком наболевшем и так нетерпеливо, что старику вдруг стало жалко его. Тревожно повел глазами на окно, не слышит ли кто. Вон как разбередило — чуть не кричит! Как маленькому, сдержанно и ласково посоветовал:
— Надо терпеть! Не обязательно знать каждому, что думаешь!..
Евхим нетерпеливо дернул плечами: есть о чем заботиться! Встал во весь рост, мрачно повел взглядом, будто не знал, куда податься.
— Скрутят скоро совсем! — сказал жестко, безжалостно.
Слова эти кольнули Глушака в самое больное. Однако не выдал слабости, не упрекнул сына, что не жалеет, точит отцову изболевшую душу. Не до того было.
— Скрутят, не скрутят, — сказал как мог спокойно, рассудительно, — а нечего самому искать гибели! Лезть самому в петлю!.. — Для пользы сыну с житейской мудростью добавил: — Коли голова будет на плечах, не обязательно скрутят!.. — Не дал возразить, посоветовал: — Ждать надо! Сила у них!
— Дождались! — грубо, как бы обвиняя кого-то, отозвался Евхим.
— Была пора, — согласился отец. — Была да сплыла. Дак и остается одно — ждать. Есть же бог, не может не быть, услышит, милостивый, молитву нашу. Пришлет подмогу несчастным, пришлет!
— Аге, надейтесь на нее.
— Не смейся, — приказал строго старик. — Придет он, придет! Увидишь, вот увидишь! Придет пора!
