Когда Сара прошла поворот дороги, то ей показалось, что к ней вернулась свобода. Маленький красный домик, точно зрелый плод, окрашенный солнечным сиянием, дремал в полдневный зной среди зелени на расстоянии одной мили. Дорога была совершенно пустынная, окаймленная по бокам пыльной травой, среди которой краснели маки. Все кругом было подернуто какой-то голубоватой дымкой, как это бывает в жаркие летние дни.
– О, насколько это лучше всякой горячей страсти! Как хорошо чувствовать, что живешь среди этого большого солнечного мира! – сказала себе Сара, глубоко вздохнув.
Казалось, что все эти простые радости бытия, делающие жизнь привлекательной, только одни имеют цену. Любовь, страсть потеряли в ее глазах значение, как лишенные свежести и свободы.
Отчего она не может всегда чувствовать это? Отчего жизнь порой становится столь невыносимо скучной, неинтересной и тяжелой? Отчего любовь так тяготеет над нею? Ведь есть же другие интересы в жизни, ведь жизнь так широка, особенно если рассматривать ее в такой день, как этот, когда солнце так ярко блестит на цветах, точно на драгоценностях, и все кругом залито голубым радужным сиянием.
И она подумала в эту минуту, как, должно быть, хорошо быть совершенно бедным, простым, вынужденным работать, чтобы жить, быть довольным своей дневной работой и приходить домой усталым, чтобы отдохнуть с сознанием, что труд кончен и что он был исполнен хорошо.
Ее собственная жизнь показалась ей такой бессодержательной, наполненной лишь изучением своих душевных движений, угнетающего самоанализа и слишком большого количества интриг. Такова была участь великосветской дамы!
Сара пришла к маленькому домику, перед которым находился хорошенький садик, наполненный цветами, очаровательный, несмотря на слишком большую пестроту и яркость цветочных клумб и узкие, бесполезные дорожки, обложенные продолговатыми желтыми кирпичиками.
– О да, тут есть телефон; мадам, конечно, можно позвонить! – сказала хозяйка дома, смотревшая на Сару с явным любопытством и восхищением, без всякой примеси зависти. Она стояла у дверей, не спуская глаз с Сары, и слушала ее разговор по телефону. Сара была такой прелестной в ее глазах, в своем легком белом платье, белых башмачках с большими блестящими пряжками, в белых чулках, таких тонких, что сквозь них просвечивали на ногах синие жилки.
Запах фиалок и сандалового дерева наполнял комнатку, где находился телефон. Сара, кончив говорить, очень медленно пошла назад. Странная мысль пришла ей в голову, что ее возвращение означает возвращение в тюрьму. Здесь, на большой дороге, где единственными звуками были шорох травы и треск кузнечиков, она была свободна, но после возвращения к Шарлю ее свободе придет конец. А между тем именно в эти последние часы она постигла всю прелесть свободы и ее понимание любви изменилось, вследствие чего и чувство Шарля стало казаться ей таким жалким, а ее собственный ответ на это еще более неудовлетворительным, чем это было на самом деле.
