«Уж если этот не принесет нам счастья…» – вздыхал про себя Колен, нервное напряжение которого достигло последних пределов.
Когда Дэволь приступил к защите, он замер и весь превратился в слух.
То страстный, то растроганный, то деловитый, то иронизирующий голос Дэволя гремел, потом понижался до шепота, потом снова гремел…
«Он, кажется, никогда не кончит, – тоскливо думал Колен, – длинные речи только утомляют присяжных».
Теперь он смотрел на Дэволя почти с ненавистью, с той ненавистью, которую испытывают нервные люди к тем, кто подвергает их терпение слишком долгому испытанию.
– Боже мой, когда же будет конец?
Точно по команде Дэволь умолк; защита сказала свое слово.
Сару окружили люди, которых она видела в первый раз в жизни, поили ее чаем, выражали ей свое сочувствие, закидывали ее вопросами.
Она растерянно взглянула на Колена, не будучи в состоянии произнести ни слова.
– Все обстоит благополучно, – прошептал он ей, – через несколько мгновений вы будете свободны!
Но время точно остановилось, и им снова овладел такой безумный страх, что он отошел от Сары, не спуская глаз с роковой двери.
Лукан, в свою очередь, старался ободрить Сару; его суровое лицо выражало глубокое сочувствие.
Темнело, летний вечер сменился ночью.
– Пора обедать, – невольно пришло на ум Колену, но тут же его охватило глубокое отвращение и к своей роскошной столовой, и к своей экономке, и даже к запаху изысканных яств.
Зазвенел колокольчик.
– Соберите все свои силы, – бодро сказал Лукан, между тем как слезы градом струились по его лицу. Глядя на него, Сара вспомнила (в критические моменты жизни мы часто вспоминаем ничтожные мелочи), что где-то читала о каком-то народе, который плачет, бросаясь в бой, и у которого слезы – результат душевного подъема, а не слабости.
– Год одиночного заключения, – возвестил голос через внутреннее окошко. В глазах у Сары заходили красные круги.
Точно издалека донесся до нее гул толпы, подобный вздоху, потом резкий голос Лукана, обнимавшего ее за талию.
– Она должна остаться здесь на эту ночь, иначе я не отвечаю за ее рассудок. Я имею право требовать это.
Ее долго водили по каким-то бесконечным коридорам, пока она не очутилась в крошечной каморке, где уже ждала ее надзирательница, другая. Заботливые руки раздели и уложили ее в постель, внимательно подоткнули под нее одеяло. Лукан протянул ей стакан с лекарством, и она невольно обратила внимание на контраст между прозрачным стеклом и его загорелыми пальцами.
