«…Нет святости единой, если Ты отымешь руку Твою, Господи. Не пользует никакая мудрость, когда Ты оставил править. Никакая крепость не поможет, когда Ты перестал охранять. Никакое целомудрие не безопасно, когда Ты его не покрываешь. Ничтожна всякая бдительность о себе, когда нет Тебя на святой страже. Оставлены Тобою, тонем мы и погибаем, в посещении Твоем живем и воздвигаемся. Непостоянны мы, но Тобою утверждаемся; охладеваем, но Ты воспламеняешь нас…», бормотал он обессилено.
Потом появились призраки — он видел жуткую женщину-змею, изображение которой попадалось ему в монастырском книгохранилище, но лицо её напоминало совратившую его когда-то потаскушку-Бриджитту, он, пытаясь догнать и убить её, оказался на старом заброшенном кладбище. Змея нырнула в одну из могил. Потом был странный дом в городе, неприметно притаившийся в тихом тупике у речной заводи. Он увидел полного, богато одетого человека, который с презрительной гримасой разговаривал со старухой, потом бросил на её стол кошелёк, а старуха, вынув из стола восковую фигурку, побрызгав на неё чем-то, проткнула её ножом. Недоверчиво покачивая головой, человек направился к выходу. Старуха, подобострастно кланяясь, проводила его, потом, схватив ветхую корзину, устремилась по пыльной тропинке куда-то на взгорье. Потом он оказался странно зависшим над многовековым дубом, дуплистым и сморщенным, и видел, как старуха, нацарапав что-то на куске коры, сунула её в дупло… Едва она ушла, к дереву подошёл странный человек без лица, вынул кору и прочёл написанное…
Потом снова появилась ненавистная Бриджитта, над дубом заклубился туман, бывший смрадной болотной вонью и, чем ближе подбиралась к нему чёртова шлюха, тем нестерпимее становился и смрад. Грязная тварь подкралась наконец совсем близко, улыбаясь кровавым ртом с сотней мелких зубов, он оказался прикован к ветвям дуба, распят на нём. Жутким волчьим прыжком она ринулась на него, впившись зубами в его плоть…
Боль — яростная и невыносимая — пробудила его, он с криком согнулся пополам, всё тело трепетало и вздрагивало, звеня мучительным надрывным страданием-наслаждением, и разделить их он был не в силах. Снова услышал голос Терезы, над ним склонился Элиа. Снова питье — теперь горячее и сладкое — освежило его губы. Ему чуть полегчало. Плоть умолкла, с висков и лба заструился пот, заботливо стираемый Элиа.
«…Qui habitat in adjutorio Altissimi, Inprotectione Dei caeli commorabitur. Dicet Domino: Susceptor meus estu, et refugium meum; Deus meus, speraboineum. Quoniam ipse liberavit me de laqueo venantium, et a verbo aspero. Scapulis suis obumbrabit tibi, et sub pennis ejus sperabis. Scuto circumdabit te veritas ejus: non ti me bis a timore nocturno; A sagitta volante in die, a negotio perambulante in tenebris, ab incursu, et daemonio meridiano. Cadent a latere tuo mille,et decem milliaa dextristuis; adteautem non appropinquabit. Verumtamen оculis tuis considerabis, et retributionem peccatorum videbis. Quoniam tu es, Domine, spes mea; altissimum posuisti refugium tuum. Non accedet ad te malum, et flagellum non appropinquabit tabernaculo tuo. Quoniam angelis suis mandavit de te, ut custodiant te in omnibus viis tuis. In manibus portabunt te, ne forte offendas ad lapidem pedem tuum. Super aspidem et basiliscum ambulabis, еt conculcabis leonem et draconem. Quoniam in me speravit, liberaboeum; рrotegam eum,quoniam cognovit nomen meum. Clamabit ad me, et egoexaudiam eum; сum ipso suum in tribulatione: Eripiam eum,et glorificabo eum. Longitudine dierum replebo eum, еt ostendam illi salutare meum…» «…Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое…»
