Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон» | страница 43



— Порядком. Страшное дело. Будто кто всласть поиграл здесь ножом.

Он передернул плечами и одновременно оскалился в ухмылке. Сигарета упала. Подняв ее после того, как она успела подпалить ковер, Обезьяна продолжал:

— Руби страшно боялась, что этот Смит вернется, хотела пойти к вам. «Что проку в этом, — сказал я, — прошло чертовски много времени». Но я не из тех, кто не уважает закон, когда речь идет о явном преступлении, и я решил сделать вам намек насчет мертвого тела. И написал вам. Руби принесла бумагу. У нее в доме всегда есть хорошие вещи.

Мэтьюз заискивающе улыбнулся, если ужасную гримасу, исказившую его лицо, можно было назвать улыбкой.

— Я знал, что вам хватит намека, чтобы наложить на убийцу руку. Всякому, кто ругает нашу местную полицию, я всегда говорю: мистер Вексфорд и мистер Берден — грамотные люди, настоящий высший класс. Им место в Лондоне, в Скотланд-Ярде, но в этом мире нет справедливости.

— Если бы она была, — прорычал Берден, — тебе надо было бы за все за это впаять самый большой срок.

Обезьяна созерцал стеклянную статуэтку Бердена, словно пытался разгадать, кого именно — человека или животное — она изображает.

— Не стоит так, — проговорил он. — Я ничего дурного не сделал. Можно сказать, принес себя в жертву, чтобы вам помочь. Я в глаза не видал этого Джефа Смита, но если бы он вернулся и начал вынюхивать все вокруг, я бы оказался в одной луже с Руби. — Он театрально вздохнул. — Я принес жертву, помог вам в расследовании, и что же мне взамен?

Вопрос был риторическим, но Берден отреагировал на него прямо:

— Уютное помещение под замком для начала. А может, ты шантажируешь этого Смита, и твоя «жертва» означает только то, что он не может вести игру?

— Грязная ложь, — с негодованием воскликнул Обезьяна. — Я же вам говорю — ни разу его не видел. Даже подумал, что ваш парень и есть Смит. Господь знает, я считал, что могу узнать любого из ваших за милю, но они сегодня на себя не похожи, ряженые, да и только. Мы с Руби от страха дрожали, а тут появляется он и выставляет нос поверх стены. Говорю вам, я уж думал: моя песенка спета! Шантажировать его! Чистый смех, и только. Как я его мог шантажировать, если до среды даже не бывал никогда у Руби? — Больше чем прежде похожий на обезьяну, Мэтьюз бросил злой взгляд на Вердена, и под глазами у него набухли мешочки. — Дайте еще сигаретку, — попросил он обиженным тоном.

— Когда вы написали письмо?

— В четверг утром, когда Руби была на работе.