— Хочу выбрать топор потяжелее. — Он направился к выходу, — Надо всем быть наготове. Схожу к соседу.
— Его дома нет. Ушел на барщину.
У Сведье даже дух перехватило:
— Неужто покорился?
Что ж, можно найти оправдание для Бёрье Хенриксона. Он телом хил, а духом слаб.
— Тогда пойду к другому соседу.
— И Матса дома нет. Ушел на барщину.
— Неужто и он?
Но и на этот раз Сведье не слишком удивился. Ничего мудреного не было в том, что Матс Эллинг пошел на барщину. Ведь это он давал односельчанам совет послать людей в имение. В деревне он человек новый, и Сведье его мало знает.
— Стало быть, нас двумя меньше. Но права своего мы не уступим. — Он стал пробовать пальцем лезвие ножа. — Пойду к старосте.
Матушка Сигга поднялась со скамьи, голос ее прерывался от негодования:
— Старосты нет дома.
Сведье круто обернулся; руки сжались и кулаки:
— И староста пошел?
— Они все пошли. Их выгоняли из домов по одному. Староста пошел первый.
Сын, помрачнев, смотрел на мать. Староста ходил с фохтом по домам, продолжала матушка Сигга, он говорил, что пойдет по доброй воле на барщину, и давал совет другим сделать то же самое. Никто не пытался обороняться, кроме Класа Бокка, который схватился за свой мушкет. Но слуги Клевена избили и уволокли старика.
— Сколько людей было с Ларсом Борре?
— Четверо. Он сам пятый.
— А наших одиннадцать. Неужто одиннадцать не могут выстоять против пятерых?
— Они грозили каждому пистолем.
— Разве из-за этого уступают свое право? Разве пистолем уничтожишь правду?
Гнев обуревал мать Сведье, дрожащие жилистые руки не слушались ее:
— Трус недостоин правды. Тот, кто не стоит за свои права, нестоящий человек.
— И староста давал им совет покориться? Плохо же я знал отца Ботиллы.
— Ты и всех их плохо знал.
— Кроме Класа Бокка. Но всему виной староста. Крестьяне послушались его совета.
Сведье не видел сегодня на пашнях брендсбольских крестьян. Но они не отсыпались после вчерашнего пира. Они бросили пахать свои поля и ушли пахать помещичье поле. Теперь он знает, где они. Ему нет нужды искать их на каком-нибудь тайном сходе, где они собрались, чтобы сообща постоять за свои права.
Не лежит у него больше душа к односельчанам, к друзьям и соседям. Нет у него больше к ним веры! Он протянул им руку, руку честного человека, а чем они ответили ему?
Сведьебонд постоял в задумчивости, а потом направился к двери:
— Какое мне дело до того, что другие нарушили клятву! Пускай другие и обесчестили себя, но я своей чести не посрамлю!
