Матушка Сигга стала на колени перед очагом и принялась вздувать огонь под котлом с кашей. Она дула изо всех сил, напрягая свою иссохшую грудь, точно хотела излить весь свой гнев на пламя очага. Но очаг в ответ метнул на нее дымом; у нее защипало глаза, и она принялась тереть их костяшками пальцев.
— Стало быть, нас и того меньше, — сказал Сведье.
— Меньше? — переспросила мать. — Ты остался один.
— Нет. При мне мое право.
Чужие кони стоят на привязи у ворот Сведьегорда, откормленные, холеные господские кони. Но Сведьегорд поставлен посолонь; лучи солнца освещают мотыгу на коньке кровли — родовой знак, возвещающий всему миру, на чьей стороне правда.
Твердость вернулась к Рагнару Сведье. Право осталось при нем, и это право нерушимо. Он может сам решать свою судьбу. Он не поступится свободой из-за того, что другие от нее отреклись. Он все так же дорожит своей свободой, пусть трусам она и ни к чему.
С улицы донеслись мужские голоса. Матушка Сигга прислушалась и встала с колен:
— Обратно идут. Опять тебя ищут.
— Ну, так на сей раз не зря явятся. Застанут дома хозяина Сведьегорда!
Сведье встал посреди горницы. Ни один мускул у него не дрогнул.
— Лошадей привязывают. Сейчас зайдут в дом.
Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Ларс Борре. Позади него стояли Нильс Лампе и Сёрен Галле, наемные рейтары Клевена.
При виде их Сведьебонд не шевельнулся; он точно прирос к полу, раскачивая в правой руке топор. Матушка Сигга стояла у очага; ей в глаза попал дым, и она терла их. Увидев бонда в полном боевом вооружении, фохт застыл на месте, выпучив глаза. Выходит, здесь его ждали! Никто как будто не собирался силой врываться в дом к Сведье. А если бонд стал на страже, то, стало быть, замышляет дурное против него, фохта. Но с ним лучше лаской, чем таской. Ничего не нужно делать сгоряча.
Фохт и крестьянин стояли друг против друга в семи-восьми шагах.
— Ты, видно, ждешь недобрых гостей, Сведье? — кротко спросил Ларс Борре.
— Говорят, чужие объявились в деревне, — ответил Сведье.
— Мы не чужие. Мы слуги твоего хозяина.
— Не знаю я никакого хозяина. Что вам от меня надо?
— Убери-ка мушкет и топор, Сведьебонд! На барщине тебе оружия не надобно.
— За каким делом явились вы ко мне в дом?
— Крестьяне господина Клевена должны идти на барщину.
— Я не крестьянин Клевена.
— Отныне ты под его властью.
— Нет надо мной ничьей власти!
— Ты пойдешь с нами!
— Проваливайте отсюда! — закричал Сведье. — Нечего вам тут делать!
