Приехала машина скорой помощи, и люди стали расступаться, чтобы дать дорогу врачам – но как-то не спеша, потому что знали, что все было кончено.
Я отошел в сторону и долго еще стоял, курил и смотрел издалека, как тело накрывали белой тканью, как ходили, опрашивая свидетелей, приехавшие вслед за машиной скорой помощи полицейские, как постепенно люди возвращались в кафе, расходились по домам, пустела улица.
Вернувшись свой номер, я поставил бутылку вина на прикроватный столик и, не раздеваясь, завалился на постель. Странный был день сегодня. Что мне теперь было делать, я не знал. Все что я понял наверняка, так это то, что я утратил право на смерть, и это было тяжело осознать и тем более пережить, но думаю, что со временем я смогу с этим смириться.
Они никогда не узнают,
почему я сделаю
то, что собираюсь сделать…
Вот уже полчаса он стоял в ванной комнате и, наклонившись над краном, вручную стирал накопившиеся за несколько дней грязные носки. Спина его начинала ныть от неудобной позы, но он продолжал повторять уже наскучившие ему действия. Сначала он брал один носок, смачивал и обильно намыливал его куском белого, приятно пахнущего мыла, затем бросал получавшийся комочек на дно ванны и брал другой, с которым проделывал ту же самую операцию. Носки маленькими мыльными шариками шлепались о дно ванны, разбрызгивая вокруг себя мыльную пену и прозрачные пузыри. Наконец, недельный запас его носков подошел к концу, и он, вздохнув с облегчением, приступил к завершающей стадии стирки. Она была намного проще – следовало лишь прополоскать намыленный носок и повесить его на веревку, натянутую над ванной. Конечно, он мог избежать этой долгой и малоприятной процедуры, которая, к тому же, грозила к вечеру обернуться сильной болью в области поясницы – он мог бы просто включить стиральную машину и постирать все носки разом или же замочить их в тазу, но на этот раз ему хотелось сделать все своими руками, как это было, когда он жил в общежитии колледжа.
В те дни, как и во всей последующей жизни, он много времени уделял своему внешнему виду и состоянию своей одежды. В общежитии горячая вода была доступна только раз в неделю, а чистая одежда нужна была каждый день, поэтому он часто и подолгу стирал, замачивал и отбеливал вещи, которые в то время составляли его немногочисленный гардероб, в раковине общего туалета, в конце коридора на третьем этаже, около которого всегда было полно студентов. Здесь было принято курить, обсуждать последние новости и заигрывать со студентками младших курсов, спускавшимися с четвертого этажа на лекции.
